– И что, Ваня? Ты уверен, что Мамедов связан с Морозовым? Более того, он организатор преступлений? И ты предлагаешь мне прощупать Мамедова? – нахмурился Тавров.
– А что, Валерий Иванович, ведь это дело! – возбужденно заявил Ковригин. – Мы за ним наблюдаем сейчас, пока ничего подозрительного. Но если вы к нему придете в качестве ведущего расследование частного детектива и расшевелите вопросами, то он наверняка занервничает. А занервничав, начнет суетиться и совершать ошибки! Нам главное – выйти на воровские нити, которые к нему тянутся, и чтобы он их обрубить не успел.
– Мысль понятна, вот только нужна зацепка, которая его точно зацепит, – отозвался Тавров.
– Ну, зацепка не зацепка, а есть одна странная вещь… один момент, который можно попробовать использовать, – предложил Ковригин. – Года два назад, когда мы поняли, что Мехти Мамедов совсем не та мелкая сошка, которой хочет казаться, мы решили с ним поработать. Воспользовались тем, что он оказался рядом с кафе, где возникла драка с применением холодного и огнестрельного оружия: двое раненых и один труп. Привезли его с остальными в отделение, сняли отпечатки пальцев и все такое… Так вот: когда его спросили о его последнем месте жительства в Баку, то он уверенно назвал адрес. А у нас тогда начальником убойного отдела служил майор Казарян. Он сам из Баку родом, его в армию в 1987 призвали, а после армии он уже на родину не вернулся, пошел в милицию… Впрочем, дело не в этом. Казарян задал ему несколько вопросов про Баку: где жил, учился, видел ли друзей… А потом, когда Мамедова отпустили, между делом так бросил нам: дескать, хорошо бы заняться этим Мамедовым, поскольку он явно не тот, за кого себя выдает.
– Ага… И что? – оживился Тавров.
– Да ничего, – пожал плечами Ковригин. – Казаряну убийство надо было расследовать, а Мамедов явно к нему не был причастен. А Казарян вскоре на повышение ушел. Так вот я думаю: может, вам узнать, почему Казарян решил, что Мамедов не тот человек, за которого себя выдает? И использовать это, чтобы зацепить Мамедова! А?
– Ох, Ваня, авантюра это какая-то! – недовольно поморщился Тавров. Ковригин разочарованно засопел и принялся укладывать бумаги в папки. Тавров побарабанил пальцами по столу и сказал:
– Ты, Ваня, не торопись. Отдай папки Кате, пусть она все бумаги аккуратно на ксероксе откатает. А пока она это будет делать, поищем твоего Казаряна.
Казаряна нашли довольно быстро: Катя еще не успела отксерить все принесенные Ковригиным документы, а Павлов уже позвонил и сообщил, что подполковник Александр Тигранович Казарян сейчас несет службу в центральном аппарате Министерства внутренних дел и готов встретиться с коллегами в любое время, если этого требуют интересы борьбы с преступностью. Павлов продиктовал номер мобильного телефона, и теперь договориться о встрече с Казаряном было лишь делом техники.
Встретиться с Казаряном договорились через два часа в ресторане «Пирамида» на Пушкинской площади. Казарян радушно встретил коллег, заказал всем пива и восхитительные блины с семгой. Узнав, что именно привело сюда Ковригина и Таврова, Казарян сразу вспомнил Мамедова.
– Да, помню его! Сразу почувствовал: что-то с ним не то, – сказал Казарян. – Потому и пробили его отпечатки пальцев по базе в первую очередь. Но ничего: раньше гражданин Мамедов в поле зрения правоохранительных органов или ФСБ не попадал.
– Вот ты говоришь, Саша, что сразу почувствовал что-то не то… А что именно? – задал вопрос Тавров.
– Первое: акцент у него не бакинский. Не говорят бакинцы с таким акцентом! – категорически заявил Казарян.
– А какой у него акцент? Грузинский, что ли? – удивился Ковригин.
– Нет, и не грузинский. Вообще не кавказский! У нас во дворе рабочие-молдаване работают, так вот у них проскальзывает что-то подобное, – поразмыслив, ответил Казарян. – Было заметно, что бакинский акцент он старается имитировать. Но не настолько успешно, чтобы обмануть коренного бакинца.
– Понятно. А что еще укрепило тебя в подозрениях? – продолжил расспросы Тавров.
– Я спросил, где он жил, где учился, – ответил Казарян. – Он ответил, что жил на улице Саляма Адиля, дом 3. Я сказал: а, так это первый микрорайон, дома кирпичные, еще сталинских времен? Мамедов подтвердил. А дом этот на самом деле – хрущевская пятиэтажка, и микрорайон не первый, а третий. Про школу я его спросил: где учился? А он сказал, что в сотой. Я спросил: потому, что рядом с домом? Он подтвердил. А школа номер сто в поселке Кирова находится, из третьего микрорайона на двух автобусах надо ехать! Ну и еще нюансы были… В общем, я понял, что в Баку он, скорее всего, никогда не был, а изучал информацию по туристическим брошюрам. Хотел я им заняться, но тогда, как назло, по району несколько заказных убийств прошло, а тут еще это драка с трупом… Поскольку Мамедов не был причастен к убийствам и драке, его отпустили. Ну а дальше он уже в поле зрения нашего убойного отдела не попадал.
– Ну что, Валерий Иванович? – возбужденно потирая руки, обратился к Таврову Ковригин. – Вот на этом мы его и зацепим! А?
Тавров не разделял оптимизма Ковригина: мало ли, почему человек живет по выдуманной биографии и чужим документам? Может, хотел заполучить квартиру Мамедова! А где, кстати, настоящий Мехти Мамедов? Пожалуй, Ковригин прав: вдруг за господином Мамедовым труп настоящего Мехти Мамедова? А это уже серьезно! А там, глядишь, и потянется ниточка…
– Ладно! – принял решение Тавров. – Завтра в двенадцать пойду к этому Мамедову. Подгони мне, Ваня, оперативников на подстраховку. А то мало ли что… старый я уже, реакция не та.
Глава 10
Дома Тавров прикинул план беседы с Мамедовым. Да чего там продумывать? Так: кидать фразы, следить за реакцией. На случай осложнений есть электрошокер «Каракурт», да Ковригин обещал, что ребята-оперативники будут начеку.
Тавров сел к компьютеру и открыл файлы с дневником брата Пабло.
«Спустя месяц после беседы с пастором Краузе брат Пабло уже плыл на пароходе в Аргентину. Он размышлял о плане действий. Очевидно, что те, кто делал ставку на Перона и сеньориту Дуарте, очень торопились, чтобы удержать ситуацию под контролем. Нет никаких сомнений, что сразу же после убийства пастора Упита ожерелье отправилось в Аргентину. Во всяком случае, по прибытии в Барселону брат Пабло получил информацию от братьев доминиканцев: уже в августе того же года искомое ожерелье видели на сеньорите Дуарте.
В том же августе 1945 года аргентинские военные были вынуждены отменить чрезвычайное положение, а в сентябре в Буэнос-Айресе полмиллиона человек прошли по улицам с требованиями соблюдения прав человека и демократических свобод. Хунта утратила прежнее единодушие, в обществе и даже в среде военных возникла оппозиция к правящему режиму, на что власти ответили массовыми арестами. В такой обстановке полковник Перон понял, что настал час решительно заявить о себе. Выступив по радио, он призвал рабочих к «решительным действиям». Ответ его бывших товарищей по военной хунте последовал незамедлительно: Перон был арестован, ему предъявили обвинение в подстрекательстве общественных беспорядков.
Свидетели драматического ареста Перона утверждали, что его верная подруга Эва Дуарте, защищая возлюбленного, отчаянно дралась с солдатами, осыпая их ругательствами и проклятиями. Сам же полковник демонстративно не оказал сопротивления. Вскоре Эвита с помощью профсоюзов организовала огромный митинг в поддержку Перона, быстро переросший в массовые беспорядки, продолжавшиеся двое суток. Давление на власть оказало действие: Перон вышел на свободу. Он получил ореол «мученика» и блестящие перспективы занять первый пост в государстве. А сеньорита Дуарте получила реальный шанс стать как главной женщиной самого многообещающего политика страны, так и главной женщиной всей Аргентины!
Прибыв в Буэнос-Айрес, брат Пабло занял должность помощника эконома дома архиепископа Буэнос- Айреса. Эконом весьма учтиво встретил Чрезвычайного инквизитора и заверил, что должность помощника эконома совсем не обременительна, зато позволяет разъезжать по всей стране и не требует отбывать присутственное время в кабинете.
Брат Пабло начал изыскивать способы приблизиться к сеньорите Дуарте. Но это было нелегко: к этому
