можете стрелять, святой отец!
Брат Пабло опустил револьвер, его решимость улетучилась. Он не мог убить! Доктор Ара увидел его замешательство. Он подошел к цинковому столу и сорвал простыню с тела. Тело было готово к работе: с него сняли платье, и та, которой продолжали поклоняться аргентинцы, лежала на столе совершенно обнаженная. Маленькие груди, которые так возбуждали Перона, полноватые бедра и шрам от операции по удалению аппендикса. И на шее – ожерелье. То самое: золотые цветки папируса, чередующиеся с жемчужинами.
– Я забальзамирую тело и уложу его в гроб с этим ожерельем, – сказал доктор Ара, с восхищением проводя по обнаженному бедру Эвиты. – Ожерелье прекрасно и достойно этого восхитительного тела, не правда ли?
Брат Пабло вздрогнул: столько неподдельного восхищения, граничащего с плохо скрываемым сладострастием, звучало в голосе доктора.
Реакция брата Пабло не укрылась от доктора Ары: он набросил простыню на тело и сухо добавил:
– Ее похоронят с этим ожерельем. А дальше – можете его забрать. Но не раньше!
Брат Пабло понял: это его поражение. Он не мог убить доктора Ару. Он спрятал револьвер под одежду и ушел. Если бы он знал, к чему приведет его нежелание нарушить заповедь «не убий», то он принял бы другое решение. Но тогда он еще не был готов к хладнокровному убийству.
Доктор Ара работал над телом Эвиты целый год и создал шедевр мумификационного искусства. Брат Пабло подкупил охранника лаборатории, и тот рассказывал ему странные вещи: что на полках лаборатории вместо колб с растворами стояли ежедневно меняющиеся охапки свежих цветов; что старый доктор, приходя в лабораторию, часами гладил распростертое на цинковом столе тело и покрывал его горячими поцелуями, а несколько раз даже ложился на него; что он долго безотрывно смотрел в мертвые зрачки Эвиты, шепча ей на ухо признания в любви.
Эвиту похоронили в часовне с хрустальным гробом, где каждый мог видеть шедевр мумификационного искусства доктора Ары. И постоянно к часовне стояла длинная очередь съезжавшихся со всей страны почитателей культа Эвиты. Но пролежала она там недолго: в 1955 году в результате заговора военных президент Хуан Перон был свергнут и выслан из страны. Статуи Эвиты по всей стране были сняты с пьедесталов, разбиты вдребезги, а за демонстрацию ее портрета в общественном месте новая власть угрожала суровыми карами. Военная хунта опасалась, что имя и тело Эвиты станут символами, вокруг которых объединится народное сопротивление. Поэтому решено было похитить мумию Эвиты и навсегда скрыть ее от людских глаз. Ответственное задание было поручено шефу армейской разведки полковнику Карлосу Эугенио де Моори Кенигу.
24 ноября 1955 года подчиненные де Моори Кенига выкрали тело Эвиты из штаб-квартиры сторонников свергнутого Перона. Офицеры не могли удержаться от искушения рассмотреть тело: его выложили из гроба на стол и сорвали одежду.
Испанский бальзамировщик доктор Педро Ара поработал на славу, Перон не зря заплатил ему сто тысяч долларов: казалось, что Эвита спит и на ее висках пульсируют голубые жилки. Более того, словно в ответ на комментарий одного из присутствовавших офицеров «наконец Кобыла издохла!» у ноздрей покойницы вдруг возникло голубоватое сияние!
Доктор Ара поспешил успокоить офицеров: теперь в жилах Сеньоры течет коктейль из химикатов, некоторые не вполне понятные науке реакции неизбежны. Это его личный шедевр: если бы господа соблаговолили взглянуть на рентгеновские снимки, то убедились бы в том, что все внутренние органы на месте, а такого не удавалось ни тем, кто мумифицировал фараонов, ни даже русским ученым, сохранившим тело Ленина! Сеньора абсолютно нетленна: пройдут века, а она будет все так же прекрасна… Ему удалось создать произведение искусства, и он хотел бы знать, что новое правительство страны собирается сделать с телом.
При слове «нетленна» офицеры с усмешками переглянулись, а на последний вопрос испанца никто не ответил. И так все очевидно: Эве Перон предстояло исчезнуть без следа навсегда, у нее не должно быть ни надгробного памятника, ни места погребения. Ни пирса, с которого бы сбросили на морское дно залитый цементом труп, ни лесной опушки, где бы развеяли пепел: тайное всегда становится явным, и туда, где упокоятся ее останки, простолюдины пойдут молиться.
Путчисты знали, что им грозит: землей с могилы начали бы торговать по всей стране, матери давали бы ее с питьем больным детям и молили бы Сеньору о чуде. Поэтому мумия Эвиты стала государственной тайной: ее положили в простой сосновый гроб, поставили в контейнер и отвезли в надежное место до принятия окончательного решения: как избавиться от представлявшей реальную угрозу власти военной хунты мумии.
Мумию пытались прятать на армейских складах и в укромных уголках военных баз. Но, к ужасу охранников, возле дверей тайного помещения вскоре неизменно появлялись цветы и горящие свечи. В армии оставалось слишком много сторонников Перона.
Тогда отчаявшийся шеф армейской разведки приказал поставить ящик с мумией посреди своего рабочего кабинета. Оставаясь по вечерам после работы один, де Моори Кениг против своей воли открывал ящик и подолгу разглядывал мумию. В конце концов он с ужасом осознал, что в нем разгорелась страсть к мертвой жене поверженного политического врага. Не зная, как побороть патологическое чувство, полковник среди ночи вызвал по тревоге взвод охраны и приказал оторопевшим солдатам… изнасиловать мумию. Но мумифицированное тело неожиданно для невольных некрофилов оказалось твердым, как камень, и раздвинуть ему ноги, не расколов его на части, оказалось невозможно. Тогда солдаты по приказу обезумевшего полковника и следуя его примеру один за другим помочились на труп.
Но интересно то, что никто так и не посмел снять ожерелье с обнаженного и подвергшегося надругательствам тела: как будто его и не было.
Брат Пабло пришел к полковнику де Моори Кенигу, чтобы убедить его отдать ожерелье. Полковник охотно продемонстрировал, что ожерелье еще на месте, но не позволил забрать его.
– Я все время докладываю генералу Арамбуру о необходимости скорейшего решения вопроса, но не похоже, чтобы кто-либо собирался его решать, – раздраженно сообщил полковник. – А тайная организация перонистов следит за нами и ждет малейшей возможности выкрасть тело. Мне прислали анонимное письмо, в котором предупреждают, что если тело Эвиты будет повреждено или пропадет хотя бы волос, то я и моя семья будут уничтожены. Поэтому я не могу позволить вам забрать ожерелье.
Брат Пабло попросил устроить ему аудиенцию у главы военной хунты генерала Арамбуру и, получив обещание полковника, ушел. Через неделю брат Пабло наконец попал в кабинет Арамбуру и изложил ему свой план. Столь опасную для военной хунты мумию Эвиты надлежит тайно вывезти за пределы Аргентины, отпеть по-христиански и похоронить. Генералу Арамбуру понравился план, и окрыленный брат Пабло отправился в Ватикан, дабы заручиться поддержкой капитула ордена доминиканцев и убедить самого понтифика дать согласие на тайное захоронение мумии. Если ожерелье будет захоронено вместе с мумией в соответствии с обрядом, то оно больше никому не сможет причинить вреда!
Тем временем, осознав, что он близок к окончательному безумию, полковник де Моори Кениг приказал перевезти ящик с мумией к одному из своих подчиненных, майору Арандия. И тут случилось то, о чем в буэнос-айресских казармах до сих пор рассказывают страшные сказки.
Выбор на майора пал не случайно: он был честным служакой, верил в бога, был предан непосредственному начальству, нежно любил жену и, как и положено доброму христианину, от души ненавидел Перона вместе с его Кобылой. Спрятать тело в своем доме он предложил сам: уж там-то новые идолопоклонники до него не доберутся – ведь у особнячка были чересчур узкие двери и лестницы, похитить тело быстро и незаметно никак не удастся. Контейнер с гробом не входил ни в окна, ни в двери, а гроб было невозможно пронести по узкой лестнице. Поэтому ночью тело вынули из гроба и, завернутое в полотнище, отнесли в кабинет хозяина. Затем гроб разобрали и собрали снова, поставив посреди кабинета и уложив туда мумию Эвиты.
С тех пор жена майора потеряла покой и сон.
Бедная женщина не могла понять, что, собственно говоря, происходит: к ней в дом принесли какой-то ящик, около которого с оружием наготове днюет и ночует ее кроткий муж. Арандия осунулся, побледнел, стал рассеянным и нервным, на втором этаже начали раздаваться какие-то странные шорохи. Служанка рассказала его жене о том, что в ящике, который хозяин поставил в кабинете, лежит огромная, похожая на
