– А!!! – догадался наконец Ратников. – Что, не заводится? Подтолкнуть, что ли?
– Угу, подтолкните… если, конечно, не трудно.
– Да не трудно… Тебя как звать-то?
– Максимом…
– Ну, давай, Максюта, прыгай в седло… Разбегаемся… Оп-па!
Немного прокатившись под гору, мотоцикл оглушительно затрещал, и улыбающийся Максим, радостно поддав газку, скрылся за ближним лесом.
– Ну, вот, – посмотрев ему вслед, Михаил потер руки. – Теперь порядок…
– Порядок, говорю, – войдя в горницу, Ратников заплескался у рукомойника, краем глаза наблюдая, как сноровисто и быстро Марьюшка накрывает на стол.
Свежий лучок, молодая, только что появившаяся, редиска – краснобокая, крепкая, хрустящая, соленые огурцы, капусточка – в печи поспевало жаркое с гречневой кашей. А вот ни картошки, ни помидоров на столе не было – Марьюшка относилась к ним с недоверием, сии овощи были для нее незнаемыми, непонятными. Хотя, конечно, картошку Михаил выращивал, вон, пол-огорода засеяно. Зря, наверное, – все равно Маша ее не ест.
– Ну, вы кушайте, – поставив на стол аппетитно нарезанный толстыми хрустящими ломтями хлеб, девушка вновь поклонилась. – А я пока баньку спроворю…
– Да обожди, никуда не денется твоя банька, – разливая по стаканам водку, с нарочитой сердитостью проговорил Ратников. – Посиди вот лучше с нами, люба. Уваж гостюшку.
Стесняясь, девушка уселась на лавку… выпила, точней – пригубила. Да и потом не сидела спокойно – все бегала, сновала от печи к столу и обратно, да в сени – за квасцом холодненьким, в конце концов уж так-таки и сбежала в баньку…
– Хорошая девчонка эта Маша, – смачно хрустнув огурцом, похвалил Веселый Ганс. – Я бы сказал – неиспорченная. И вообще, повезло тебе с ней.
– Или – ей со мной, – хохотнул Михаил.
– Нет, – гость со всей серьезностью посмотрел прямо ему в глаза. – Тебе! Это точно.
Хлопнув пол-литра, друзья по-быстрому накопали червей и спустились вниз, к ручью, порыбачить…
– Хорошо как! – закидывая удочку, Веселый Ганс посмотрел вокруг с таким видом, словно это он и был истинным хозяином всего вокруг – вот этого вот ручья, того перелеска, луга с ромашками, даже синего, с небольшими белесыми облачками, неба. Всего.
– Да, сейчас здесь неплохо, – Михаил вытащил из прихваченной с собою сумки сверкнувшие на солнце жестяные банки. – Лови! Оп!
– Вот это правильно: пиво без водки – деньги на ветер, – одобрительно кивнув, гость откупорил банку «Невского».
Ратников хохотнул:
– Или – наоборот – водка без пива.
– Так я не пойму… Мы в баню-то сегодня идем или как? Ого – холодненькое…
– Так из холодильничка же!
– А ты что – уже и электричество провел?
– Поговорил кое с кем… с просеки фазу бросили. Зимой, правда, плохо… ну так у меня на тот случай и свой дизель имеется.
– А телевизор чего не заведешь?
– Да видишь… Ловит здесь плохо…
Врал Миша, врал. Как ни хотелось самому – не покупал в дом телевизор, боялся за Марьюшку… И так-то, пока в Колпино жили, насмотрелась на улицах всего, бедная… как только с ума не сошла.
– Эй, эй!
– Что такое?
– Клюет у тебя, говорю! Тащи – о чем думаешь? Эх… поздно…
– Да и черт с ней! Ну что, в баньку?
– А готова уже?
– Ну, конечно – сейчас же лето, топить долго не надо.
Всласть напарившись в бане, друзья вновь уселись за стол. Вечерело уже, и черные вершины сосен и елей царапали оранжевый край солнца.
– Ну, что? – Миша искоса посмотрел на приятеля. – Еще по пять капель?
Тот молчал, задумчиво устремив взор на литровую бутыль «Путинки».
– Да настоящая, не переживай, не паленка! – оглянувшись на деловито возившуюся с рыбой Марьюшку, заверил Ратников.
– Да я не об том, – гость поскреб на подбородке щетину. – Слышь, Миш… Я ж тебе подарок привез – коньячок «Эчмиадзин», вкус – уммм!
– Так доставай!
– Да нету… Весь рюкзак обшарил – нет… Видать, в машине оставил.
– Не переживай, завтра съездим, – Михаил рассмеялся, весело наполняя стаканы, и тут же осекся. – А он, коньяк-то, у тебя там где? В багажнике лежит?
– В том-то и дело, что нет. В салоне. В пакете на заднем сиденье лежит…
– Ай-ай-ай, – Ратников с осуждением покачал головой. – Как же ты так неосторожно? А еще опер!
– Да, понимаешь, торопился… Панельку от магнитолы тоже забыл выдернуть.
– Э! Растяпа!
– Так и в вашей глуши тоже по салонам шалят?
– Эк, сказал – глушь! – ухмыльнулся Миша. – Есть, есть и у нас охотнички, и свои и приезжие… Тем более – суббота сегодня, танцы. Ты где тачку свою бросил, надеюсь, не у клуба?
– Не. У магазина.
– Ага. Вот туда-то все перед танцами и пойдут… Да не переживай ты так, дотемна стекла бить не станут…
– Может, позвонить? – Василий вытащил мобильный. – Ну, продавцам твоим… чтоб присмотрели.
Михаил саркастически усмехнулся:
– Ага, позвонить… Связи-то нет!
– А я, кажется, видел вышку… и не так далеко…
– Да, поставили… до кризиса еще. С тех пор так и стоит – без всякой нужды, аппаратуру-то когда еще установят? Обещали к зиме.
– К зиме…
– В общем, так, – посмотрев на загрустившего дружка, Ратников прихлопнул ладонью по столу. – Сейчас мы к твоей тачке съездим. Туда, обратно – за час и обернемся. А Марьюшка нам пока рыбку пожарит, верно, Марьюшка?
– Пожарю, милый, – оторвавшись от своего занятия, девушка поклонилась. – Как вернетесь – так и за стол.
– Вот это девушка! – остановившись на крыльце, восхищенно промолвил Веселый Ганс. – Вот это я понимаю! Другая бы начала ныть – да куда, да зачем, да не езжайте… или сама бы напросилась вместе… А эта – нет! Как ты сказал – так и будет. Ни слова не возразила! Даже поклонилась… слушай, а это она зачем? – гость резко понизил голос. – Издевается?
– Да нет, – рассмеялся Ратников. – Просто… привычка у нее такая. Она ведь из этой… из старообрядческой семьи, вот!
– Кержаки? Знаю. Теперь понятно, что повезло тебе. И как же я, дурак, раньше-то не догадался? В прошлом году еще…
– Ладно, хватит разоряться, поехали.
– Слушай, а ничего что мы… что ты…
– Ты еще про ГАИ спроси! На этой дорожке их отродясь не бывало. Ну, разве что – с вертолета.
Усевшись в верный Мишин «УАЗ», приятели поехали к поселку, понимая за собой тучу светло- оранжевой песчаной пыли, клубящейся в нежных лучах заходящего солнца.
