Красивый молодой человек немного сильнее, чем позволяли приличия, прижимал ее к груди, поглаживая по спине. А Паша на ухо выдавал ей заученные ласкательные слова покойного мужа:
– Цыпуля, ты похожа на мышку-норушку.
– Как-как? – обалдела она, взметнув вверх ресницы, достающие до бровей.
– Котеночек мой шелковый, как поживают наши малышки? – И за грудь ее пятерней цапнул.
Внезапно Изольда затормозила, устремила настороженные глаза на Пашу, убрала с груди его руку:
– Так говорил мой муж.
– Муж? У тебя есть муж, кисуля?
– Нет. Он был. Ты его напоминаешь. Чего это ты говоришь, как он?
– Как он? Не знаю.
Паша снова притянул ее к себе, но она сбросила его руки:
– Нет, ты скажи, откуда знаешь, как он меня называл?
– Мне подсказала интуиция.
– А твоя интуиция не подсказала, что я перекрестилась, когда его прикончили? И ты туда же: сначала «мышка-норушка» и «кисуля», потом кулаком по роже, да? Мне второго такого не надо, моим малышкам без твоих клешней хорошо. Вали отсюда. На пушечный выстрел ко мне не подходи. Вали, вали, а то я тоже умею кулаком по роже...
Скандал вынудил Лилю дунуть прочь, но у машины ее догнал Паша, плюхнулся на пассажирское место, закатываясь от смеха.
– Доволен, да? – взвилась Лиля. – Провалил операцию! Она мне нужна, как воздух! Прекрати ржать, как дурак!
– Кисуля, не кричи, – не мог остановиться Паша. – Найди подходящего мужика-вдовца и попробуй изобразить его жену-призрак. Это же просто.
– Не просто. Мужики не столь доверчивы, потом с сексом у них меньше проблем, чем у женщин. Какого черта сходу начал приставать к ней и лапать? Кто так делает? Надо было сначала понравиться ей, разбудить в ее пропитой душе сексуальные центры, а потом малышки трогать!
– Тебе пора открывать психологический кабинет, ты ж прирожденный психолог.
– Просто я умная и буквы знаю, поэтому книжки читаю. Кстати, психологи в нашей стране мало зарабатывают, у нас пока эта услуга не котируется.
Лиля нахохлилась, держась за руль и глядя прямо перед собой, тем временем Паша отсмеялся, пристегнулся ремнем и предложил:
– Поехали домой, раз сорвалось?
– Нет, дорогой, – заводя мотор, сказала она. – Поможешь Алику, Марат отслеживает одну девочку, а я... Я кое-что придумала. Сама познакомлюсь с Изольдой.
– Мать моя, ты решила поменять ориентацию? – На Пашу снова накатил приступ смеха. – Как же будешь представлять ее мужа и за «малышки» трогать?
– Вовсе не буду ориентацию менять, дурачок, мне она для другого дела нужна. Паша, у меня есть грандиозный план, не относящийся к охоте на привидений. Когда я буду его излагать, прошу тебя, поддержи меня.
– А что за план?
– Позже поделюсь. Но бабок мы можем сорвать о-очень много, причем за один раз.
10
Ох, и повеселился же Валерьян Юрьевич, слушая о первом рабочем дне генералиссимуса Панасоника, до слез хохотал за скромным ужином.
– Вы оба не в своем уме, – констатировала Галина.
– Почему? – все еще смеялся Валерьян Юрьевич.
– Что думают ваши дети? Вас убили? Они же переживают. Почему вы и от них спрятались?
– Во-первых, паника в моей семье создаст полную иллюзию, что я действительно бесследно пропал.
– Жестоко по отношению к детям, – подметила Галина.
– Может быть. Но есть одна настораживающая деталь. В тот злополучный день я первый раз в этом сезоне работал в выходной. Заставил работать сыновей с зятем и еще нескольких человек, включая тех двух, что погибли вместо меня. Так заведено: с весны у нас начинается самая работа, каждый день на счету. На тот же день, то есть на воскресенье, мы назначили новоселье для близких людей, и в тот же вечер меня поджидал убийца у поселка. Почему именно в воскресенье? Значит, убийца знал, что я на работе, выходит, ему кто-то сказал, что это самый удобный момент?
Галина ахнула:
– Вы хотите сказать, кто-то из вашей семьи...
– Я ничего не хочу сказать, – перебил Валерьян Юрьевич. – Я хочу выяснить, что за всем этим кроется. Хочу прожить столько, сколько мне отпущено, но не меньше по чьему-то хотению. А моим детям, Галина, полезно встряхнуться и пожить немного без моей опеки, самостоятельно. Им не помешает оказаться в положении, когда денег дать некому, когда можешь все потерять... По-моему, они получат полезный урок.
– Но терять они не захотят. Вы подумали, что из этого может выйти?
– Что же?
– Да моего отца обвинят в вашем убийстве. Сами подумайте: кому выгодно устранить вас? Тому, кто получил полную власть на вашем предприятии.
– Ох ты, мать честная! – как ужаленный подпрыгнул Панасоник. – Че, правда? Меня это... призовут к ответственности, ага?
– Но я жив, значит, обвинение невозможно, – успокоил его Валерьян Юрьевич. – Правда, этот вариант я не продумал, спасибо за подсказку, Галина. Да, мои сыновья любыми путями постараются удержать хозяйство в своих руках, а мне необходимо время. Ничего, я научу Панасоника, что говорить и как поступать.
– А дальше? – спросила Галина. – Что вы намерены делать? Не будете же прятаться всю жизнь?
– Не буду. Постараюсь найти убийц... нет, найти того, кто натравил их на меня. Пока заказчик неизвестен, опасность для меня не уменьшится.
– То есть вы хотите провести собственное расследование? Как, если сидите в подполье? А выходить вам нельзя, судя по всему. Но это не все. Ваши дети захотят узнать о генеральном директоре, кто он такой, откуда взялся, где живет, значит, придут сюда. Что вы будете делать, думали об этом?
Валерьян Юрьевич попал в затруднение, действительно выпустив из внимания подобный поворот, ему казалось, достаточно исчезнуть на неопределенное время и заняться поисками врагов, а ходы родственников он не предусмотрел. Бросать хозяйство на деток не решился, так как те не хуже Мамая пройдутся по нему, после будут хлопать глазами с невинными физиономиями. Нет, он намеревался руководить лично через Панасоника, однако не учел нюансы, подсказанные Галиной. Валерьян Юрьевич растерянно потирал подбородок, ища выход, ведь детки вместе с милицией могут нагрянуть прямо завтра, а тут папа жив-здоров, все усилия пойдут насмарку, он снова станет мишенью.
Галина догадалась, что тревожит нежданного гостя, обосновавшегося в их доме наверняка надолго, поняла, насколько ему трудно в его положении смертника. Да и отец беспокоил ее, он же повел себя, как камикадзе. Зная не понаслышке, чем опасны большие деньги, Галина не высказала еще одну чудовищную мысль, вертевшуюся на языке и бросавшую ее в дрожь. Валерьян Юрьевич необдуманно встал на путь провокатора, инсценировав таинственное исчезновение. Разве исключено, что кто-нибудь из его родственников, узнав, где он прячется, не захочет избавиться от него? К сожалению, жестокость стала нормой, родные люди и из-за меньших денег превращаются в монстров. И обстоятельства сложились не в пользу Валерьяна Юрьевича: на него покушались, он спрятался в захудалом домишке, назначив вместо себя приятеля. Этот приятель, то есть ее отец, и станет убийцей, в общем, не будет никакого риска для того из родственников, кто захочет осиротеть, да и ей достанется.
– Ну, раз речь идет о жизни и смерти, – сказала Галина, – то и я помогу вам, чем смогу. Мне не хочется, чтоб отец пострадал, а это реально. Его ведь тоже могут попросту устранить.
– Как – устранить? – забеспокоился Панасоник. – Совсем? Не, я не того... не хочу устраниться.
