Катя нервничала.
– Говорите, – сказала телефонистка.
– Это я, Катя. Вася, приезжай, срочно приезжай...
– Что случилось?
– Не могу сейчас говорить. Когда приедешь... Петро... Вася, пожалуйста...
– Я еду.
Она вернулась домой, убедилась, что с детьми относительный порядок, и побежала к дороге, надо было подготовить Василия...
Он приехал через полтора часа, гнал на максимальной скорости, чувствуя, что случилось нечто страшное. Василий узнал машину брата, внутри нехорошо заныло, но он не остановился, а свернул на хутор. Вскоре увидел Катю, притормозил, она села в кабину и молчала.
– Что тут произошло? – спросил Василий.
– Петро приехал с сыновьями нас убить. – У нее дрожал голос. – Они набросились на нас... Вася, пойми, мы защищались. Леон застрелил двоих, третьего убила ножом Рита...
Василий упал лбом на руль, скрипел зубами...
– Вася, почему он так поступил?
– Сегодня похоронили Марксину. Она вскрыла себе вены, потом испугалась, что умрет и вызвала отца вместо врачей. До приезда докторов девочка истекла кровью. – Сообщил Василий.
– О боже! – Катя в бессилии упала на спинку сиденья, запрокинула голову. – Глупая девочка... А ты куда смотрел? Почему Леон из всех девушек выбрал именно дочь твоего брата?
– Я виделся с Леоном редко по твоей прихоти. Я не знал.
– Вася, что делать? Я хочу спасти сына и дочь.
– Интересно, как ты себе это представляешь?
– Ты думай! – огрызнулась она. – Чья порода? Это вы все решаете пулей, а Леон в кого уродился? Между прочим, он и твой сын.
– Наконец-то сказала вслух, – буркнул Василий, заводя мотор.
– Как я могла согласиться на их брак, Вася? – ревела Катя. – Леон и Марксина двоюродные брат и сестра. В высшем свете браки между кузенами случались, но никогда не одобрялись, а потом и вовсе были запрещены... Это кровосмешение, Вася...
– Ты в любом случае не согласилась бы из-за Петра. Следовало рассказать Леньке всю правду, когда он приехал поступать. Если б он жил у меня, сейчас ты не ревела бы, и никого не нужно было бы спасать...
Он пережил страшные минуты, когда увидел трупы брата и племянников, которых очень любил. Но у него еще был сын, и он любил его не меньше. Втроем они перенесли тело Петра на заднее сиденье, Владлена положили в багажник. Василий все время беспокойно посматривал в сторону соседей, но усадьбы были большие, дома выстроены далеко друг от друга, люди не высовывали носа. А когда переносили Марлена, тот застонал.
– Он жив, – обрадовался Василий. – Быстро его в машину...
– Маргарита, вымой пол! – приказала Катя, забежав в дом. – С мылом.
– Я не могу, – затрясла головой девушка.
– Можешь! – рявкнула мать. – Леон, поможешь ей.
Пришлось и Петра уложить в багажное отделение, а на его место устроили Марлена. Катя поехала с Василием в районную больницу. Марлена сразу же уложили на носилки и отнесли в операционную. Но времени было мало, Василий снова сел за руль и вернулся на хутор за Леоном. Доехав до автомобиля брата, Василий пересел в него и приказал сыну:
– Поезжай за мной, надо отъехать подальше.
– Сынок, а где ты так научился руль крутить? – удивилась Катя.
– Дядя Вася учил, он иногда навещал меня.
Ехали по степи и бездорожью, наконец, остановились. Петра усадили за руль, рядом Владлена.
– Прости, Петро, ты сам пришел за своей смертью, – сказал Василий, обливая машину бензином из канистры.
Он кинул горящую спичку, и пошел к своей машине. Сзади раздался взрыв, но Василий не оглянулся.
Рассвело. Катя и Василий сидели на скамье в больничном сквере.
– А где был Назар? – спросил он, закуривая очередную папиросу.
– Может, у Мильки... – вяло ответила Катя, она безумно устала, ее трясла мелкая дрожь, как от холода. – А может, у другой. Он не пришел ночевать.
– Давно говорил: бросай его и ко мне приходи.
– Я боялась, что мне будет мешать двадцатый год.
– Да я за тот год расплатился выше головы, – с горечью сказал он. – Всю жизнь любил женщину, которая меня ненавидела и оставила без глаза. Думал, один раз пересплю с ней и все пройдет. Не прошло. Я не женился, хотя были и красивые, и умные, и просто хорошие. Другая мне не нужна была. Именно эта женщина родила мне сына, но я не имел права с ним видеться из-за нее же. Думал, скоро постареет, станет страшной, морщинистой, тогда я перестану ее любить. Но годы шли, а она становилась только лучше, а мне было все хуже. Если удавалось уложить ее в постель, я видел, что ей хорошо со мной, но она упорно доила козу, кормила кур на хуторе и терпела измены мужа. Теперь мой сын убийца... Этого тебе мало? (Она прислонила голову к его плечу, Василий обнял ее, вздохнул). Катя, не бросай меня сегодня. Мне очень плохо.
Катя посмотрела ему в лицо и подумала, что сила Васьки-Василия превышает все человеческие возможности. Несмотря ни на что он оказался способен и на жертвы, и на великодушие, и на раскаяние. Он обрел себя, а она потеряла, хотя думала, что невзгоды укрепляют дух, но они же ее и подавили.
В те времена хирурги, имевшие опыт с войны, творили чудеса даже в захолустье сообщили им, что операция прошла успешно.
– Марлен расскажет, что произошло, – по дороге на хутор, осторожно высказала свои опасения Катя.
– Не расскажет, – заверил Василий. – Я об этом позабочусь, живи спокойно.
Он остановился у дома, Катя открыла дверцу машины:
– Не уезжай, я соберу вещи. И Леону пора в институт.
– А без вещей нельзя? Ты ведь передумаешь.
Катя отрицательно покачала головой, дескать, ее решение окончательное, а потом попросила:
– Не говори пока Леону о Марксине, потом скажем.
И побрела в дом. Остановившись на пороге, она увидела Назара с виноватыми глазами, увидела уют, созданный ее руками. И отторгла: это не мое.
– Где ты была, Катя? – спросил Назар. – Почему Рита плачет?
– А ты где был, позволь узнать? – холодно вернула она ему вопрос. – Леон, Рита, выйдите, мне надо поговорить с отцом.
Складывая вещи, Катя коротко рассказала, что произошло в его отсутствие, напоследок сказав:
– Сегодня мы в тебе нуждались, но тебя не было. Тебя никогда не бывает, когда ты нужен. С меня хватит. Я устала. Устала мириться с тобой, твоими бабами, с курами и огородом. Я устала от смирения и ухожу.
– Куда уходишь? – опешил Назар. – К Ваське? Ты в своем уме?
