объяснять свои послушания. Выслушав все, она сказала: 'А нам с тобой вместе жить'. Немного помолчав, хлопнув меня по плечу, прибавила: 'А пока бегай, бегай!..' Я, стоя в недоумении, пытался что-то переспросить, уточнить – где нам придется жить вместе, но она повторяла: 'Бегай, бегай!..' Я посмотрел на ее келейницу, и та сказала: 'Слушай, что тебе говорит матушка! Она старица'. Они пошли в храм. Придя в свою келлию, я много думал над этим странным благословением. А затем начал спрашивать живущего со мной послушника Романа – он бывал у матушки в Киреевске. Когда я узнал, что она живет на квартире удочери, то ее слова показались мне еще более странными: как же и где нам с ней жить вместе? И я оставил эти мысли».
Однако это было одно из предсказаний матушки Сепфоры: Господь открыл ей, что недолгое время спустя – менее трех лет – они будут служить Ему в одном месте, святом.
Клыково расположено неподалеку от Козельска, на возвышенном берегу речки Серены. Прозрачные березовые рощи, поля и луга, высокое небо, храм – все здесь напоминает места близ Троице-Сергиевой Лавры, особенно в Хотькове и Абрамцеве, – похоже на удивительно теплый русский пейзаж картины М. В. Нестерова «Видение св. отроку Варфоломею»… Долгие годы почти пустовало село. Храм Спаса Нерукотворенного был полуразрушен, оброс кустами, даже внутри выросли деревья… Рядом с храмом кладбище, братская могила, в которой покоятся кости мучеников лихой годины, убитых здесь, – игумена Пантелеймона, оптинского казначея, и монахов, поселившихся здесь после закрытия обители. Двое оптинцев, архимандрит Мелетий и иеромонах Рафаил, жили здесь и далее до 1950-х, до хрущевских гонений на Церковь. Затем Клыково опустело, как бы замкнулось в себе, собирая духовные силы, ожидая лучших времен.
В первые годы возрождения Оптиной была послана таинственная весть от Господа Клыкову и его храму… Одна из немногих тогдашних жительниц села, копаясь у себя в огороде, вдруг увидела некий дивный предмет – летящий в синеве неба и сверкающий, как бы огненный, ковш. Он появился с востока. Трижды облетев руины храма Спаса Нерукотворенного, ковш этот стремительно ушел на восток. Однажды был замечен и страж этого храма, Ангел небесный – он показался на миг летящим над речкой Сереной.
Вскоре, в 1992 году, скит Клыково был возвращен Церкви. Владыка Климент, епископ Калужский и Боровский, благословил устроить здесь архиерейское подворье силами братии Оптиной Пустыни. По благословению отца Илия среди других перешел жить и трудиться в Клыкове послушник Сергий, который в 1994 году принял иноческий постриг с именем Феодосия и был рукоположен во иеродиакона. Настоятелем храма Спаса Нерукотворенного тогда был иеромонах Пахомий. О. Илий благословил о. Феодосия побывать в Киреевске у матушки Сепфоры, спросил – знает ли он ее. Вспомнив полученное не так давно благословение матушки и ее странное предсказание о их совместном житии, он сказал: «Знаю». О. Илий прибавил: «Она будет вас окормлять».
Не сразу собрался о. Феодосии в Киреевск. А через какое-то время ему понадобилось ехать в Москву с братом Сергием, будущим о. Максимом, на поиски благотворителей, так как не было средств на восстановление храма. «Решили сначала заехать в Киреевск, – рассказывает о. Михаил (тогда о. Феодосии), – испросить молитв и благословения… Приехав к матушке, мы постучали в дверь, и нам открыла с приветливым лицом ее дочь. Сергий пошел в комнату к матушке, так как его уже знали. Пошел за ним и я. Матушка спросила – кто я такой и откуда. Я сказал, что меня зовут Феодосии и что я из Клыкова, где восстанавливается храм».
Матушка Сепфора оживилась, радостно сказала: «Слава Тебе, Господи! Пресвятая Богородица! Из Клыкова приехали!» Потом стала расспрашивать о. Феодосия о Клыкове. «Я очень удивлялся, – вспоминал он, – что матушка со мной так приветлива. Она разговаривала как с человеком, которого давно знает. Мне не хотелось ее утомлять, и я пытался выйти из комнаты, но она меня не отпускала. Наш разговор о Клыкове продолжался до двух часов ночи. Она говорила, что будет там построено то и то, и свободно ориентировалась в месте, где никогда не бывала. Слыша, как она называет будущие постройки, я изумлялся, зная нашу скудость».
Заметив его недоумение, матушка Сепфора решила ему напомнить, что она старица и не может вести праздных разговоров. Она сказала о. Феодосию, что у него два седых волоса в бороде и две маленьких родинки на правой ладони (она не могла этого видеть, так как была почти слепая). Обнаружив у себя все это, о. Феодосии понял, что матушка так вот обличила его помысл недоверия к ней.
Узнав, что он строит в Клыкове деревянный дом, она сказала: «Ну, строй, строй побыстрее… Я к тебе жить приеду».
О. Михаил знал, что к матушке заезжают оптинцы получить благословение на сбор пожертвований. Она молилась о них, и дело шло – Оптина восстанавливалась. Она спросила отца Михаила: «Ты знаешь, как блаженные строят?» Он ответил: «Нет». «Вот как дети, – продолжала она, – кубики складывают, играючи, так и мы молимся, а сами все кубики складываем, чтобы дело делалось». Отец Михаил сказал, что у них в Клыкове нет ни рубля и что вот они едут искать средства для восстановления храма. Матушка улыбнулась: «Все у вас будет – и храм, и колокола, и домиков настроите, и забор сделаете… Я вас научу, как просить. Когда будете просить, не говорите «пожертвуйте», а 'сотворите святую милостыню', и люди сами будут вам давать, что имеют. Это слова священные… Сам Господь сказал: 'Милости хочу, а не жертвы' (Мф. 12, 7).
«Мы на следующий день поехали, – вспоминает о. Михаил, – и в Москве зашли в первую попавшуюся контору, прося помощи по матушкиному научению… Нам дали столько денег, что можно было начинать восстанавливать храм. На обратном пути мы побывали у матушки, благодаря ее за молитвы».
В другой раз матушка Сепфора предсказала, что один из жертвователей подарит Клыковскому подворью машину. И даже научила, как выбрать из нескольких самую надежную. Это исполнилось в точности. От многих неосторожных поступков предостерегла матушка восстановителей скита. Однажды она сказала отцу Феодосию, чтобы он готовился к постригу в мантию и посоветовала купить серебряный крест. Она спросила его, какое он хотел бы имя получить в монашестве. Он ответил, что ему нравится то, которое есть – Феодосии. «А что, – заметила матушка, – Михаил тебе не нравится?» «Действительно, – рассказывает отец Михаил, – скоро владыка мне назначил постриг в мантию. А крест я себе купил нательный. Потом же выяснилось, что владыка сразу назначил хиротонию, и мне понадобился крест священнический».
Как и сказал отец Илий, матушка действительно начала духовно окормлять насельников Клыкова. Ее поучения были не только практического характера (как, например, просить денег на храм и другое), но и чисто духовного, монашеского. Она говорила порой очень простые вещи, но здесь важно было, что их говорит мудрая старица. Простое получало глубину и наполненность небесным светом. Вот, например, неким инокам захотелось от суеты и разных забот убежать в какое-нибудь пустынное место. Когда матушке сказали это, она глубоко вздохнула, – да, она сама всю жизнь имела такое желание, очень естественное для монаха, но…
– Радость моя, – сказала она. – Пустыня везде. – Где?
– Вот, – коснулась она рукой груди.
– В сердце?
– Да. Вот Он здесь, с нами, Господь… И Матерь Божия. Где ж Их искать, если Они тут?
Пожаловался инок, что трудно бороться с унынием.
– Ты не отступай, – сказала матушка. – Пришел сюда – не оборачивайся. Хоть какое тебе горе, хоть какая скорбь, пусть ругают, бьют – никуда… Скажи себе: тут мое место, не поддамся! Пусть говорят о тебе что угодно. Бери на себя всё… Да и от кого терпишь-то, подумай: все одинаковые… Твое дело – бегай да бегай по послушанию, ни о чем худом не думай. И не устанешь!
Спросили у нее, каким святым подражать лучше.
– Серафима Саровского надо больше всех слушать, – сказала она о подвижнике, как о живом. – А из давношних…
Она задумалась. «Давношние» – это великие монахи первых веков в Египте, Палестине, Сирии, Греции… Антоний Великий, Макарий Великий, Павел Препростый… Амма Феодо ра, Сарра, Синклитикия… И продолжила:
– Э-эх, нам по-ихнему не жить, мы так не сможем. О них даже и говорить нечего – разве потянем? Помни близких: Амвросия Оптинского, Иоанна Кронштадтского… Собирай, кто поближе.
Кто-то вопросил попросту: «Какжить, матушка? Такое время – кругом одни искушения!»
– Вставай с постели, – ответила она, – и подходи к Господу: «Господи Иисусе Христе, Боже наш,
