Ворант сильно, от души, взмахнул руками.
— Без Отца Лжи здесь никак не обошлось! Признайся, ты заключил с ним сделку на Грани? Он ведь вернул тебя, из плавящего камень, ледяного огня? Это ведь он даровал тебе, мерзкий раб, в обмен на Небесную искру духа, способность к обману. Дар красноречия и силу темного убеждения?!
И Ворант встав со всей силы, пнул носком сапога в освобожденный от шлема череп костяка, метясь в отсутствующую переносицу. Затем уже бил не целясь, шипя от боли, отбивая пальцы при не удачных попаданиях.
Опалин молча принимал удары, даже не покачиваясь от особенно сильных. Непроизвольная попытка, отдернуть голову при первом же ударе не привела ни к чему. Даже слабой тенью движения, отныне чужое тело, не отозвалось на мысленный приказ. Не стал ни чего говорить и позже когда запыхавшийся маг, достав из седельной сумки флягу, шумно пил воду, одновременно отдуваясь.
«Запыхался, щенок. Неподвижный образ жизни, отсутствие физических нагрузок. Всего десяток ударов и уже совсем без сил и в поту. Но самое забавное, что даже будучи столь жалок в своей слабости, он неизмеримо сильнее десятка тренированных с самого детства рыцарей — ведь у него теперь есть я. Полностью покорный его воле и даже тени мысли не могущий допустить о причинении ему вреда. Без приказания готовый защитить его от всего и всех ценой даже своей нынешней нежизни. Черт, черт, черт! Так бездарно попасть! Хитроумный высокородный, считающий всех вокруг, глупее себя. Если бы не был уже мертв, от невыносимого стыда бы пошел и утопился! Интересно, писатель Айзек Азимов не возродился здесь, в теле какого ни будь местного некромага? Уж больно заклятия, сковавшие меня, неразрушимыми оковами, напоминают по своим установкам «Три закона роботехники». Черт возьми! Как он догадался, что я не повелитель чего-то там и не высокородный лорд Империи?»
Ворант словно подслушал его мысли.
— Хочешь узнать, жалкий глупец, как я понял? С удовольствием отвечу! По пунктам!
Маг озлоблено оскалился.
— Ты ведь так обожаешь точность и порядок, смерд. В прошлой жизни не был главным счетчиком в казначействе? Что замер, костяшка? Ах, да!
Маг вновь вытянул руку со сложенными в туже фигуру пальцами.
«Запоминай жест, неудачник!» скомандовал себе Опалин.
— Двигайся, раб! Оккар!
«Мля, долбанный мутабор!» — не удержался от непроизвольной ругани Владимир Анатольевич, чувствуя как к нему возвращается власть над телом, а оковы чуть разжимают сомкнутые зазубренные обручи. Впрочем, чувствовалось, что они готовы, подобно настороженному капкану, сомкнуться в любое мгновение, в жалкую долю секунды лишая его подвижности.
Маг, с довольной усмешкой, на искривленных и непроизвольно, нервно поддергивающихся тонких губах, с выражением победителя в тяжелой схватки на лице, наблюдал за его неуверенными движениями.
— Проникся, червь? Ты понял, кто отныне истинный повелитель? Повелитель, ха! Повелитель, обращавшийся к низкородному на вы! Повелитель и член Высокой ложи не умеющий владеть мечом и просящий в качестве оружия стальную дубину, более присущую продажному наемнику, чем высокородному дворянину! А твоя речь, мерзкий обманщик? Твоя лживая речь напоминает выступление писца за столом в таверне, среди таких же, пропитанных чернилами до самой глубины души, работников пера. Неумелого подражателя слогу истинных аристократов, нахватавшегося оборотов Высокой речи, переписывая приказы и письма высокродных господ. Но, слушая тебя, твои лживые посулы, я все же сомневался. Я старательного убеждал себя, в твоем высоком происхождении. Без оглядки веря тебе, не смотря на все твои ошибки при разговоре и нелепости поведения, допущенные тобой, презренная костяшка! Списывал все, закрывая глаза на вопиющие несоответствия в поведении лорда высокой Ложи, на потерю памяти и шок от нынешнего не существования. Наделся, что мне выпал редчайший шанс, встретить тень былого величия Полночной империи! Убеждал себя в этом до процесса трансформации, при котором уловил отголоски твоих жалких мыслей и животный страх раскрытия твоей личности. Идиот! Доверчивый глупец, клятвопреступник, ничтожный вор! И все это по твоей милости, раб! Ты мне за это ответишь!
И взбешенный маг, вновь набросился на Владимира Анатольевича, осыпая его градом неуклюжих ударов. Правда, в этот раз он использовал толстую палку, вытащенную из груды принесенного Опалином хвороста.
«Месячные, у него, что ли?» — мелькнула легкое предположение, у Опалина, бесстрастно наблюдающего за ярящимся магом.
Оставшиеся часы ночи прошли без психованных выходок мага. Утомившись, маг завернулся в плащ, устало уснул на еловом лапнике, нарубленном по его приказу Опалином. Владимир Анатольевич все это время пребывал в расстроенных чувствах, анализировал произошедшее с ним, тщательно ища выход из безнадежной, на первый взгляд, ситуации. И только к утру, вместе с встающим солнцем, забрезжил слабый лучик надежды.
Следующие два дня прошли однообразно. Дорога тянулась пыльной лентой, стелясь под копыта лошадей и окованные стальными башмаками костяные ступни Опалина. Несмотря на его опасения, насчет тщательной продуманности крепления подвижных частей, конструкция лат предусматривала способ именно пешего передвижения владельца. Подвижные пластины были и в подъеме ступни, потом у пальцев стопы и, наконец, прямо на наголеннике и на лодыжке. Смущала только, предсказуема недолговечность подвижных частей, но на этот случай в внутри его грудной клетки находился двойной комплект, могущих потребовать замены частей доспехов.
За более чем полтысячи лет практики использования не мертвых солдат, оружейники здешнего мира накопили колоссальный опыт в правильной и тщательной подгонке сочленений стальных лат. Избавились, почти от всех «детских болезней», в технологии производства доспехов для нежити. Отшлифовали навыки и приемы работы. Чего только стоила талантливейшая идея, хранить все нужное для ремонта доспехов, внутри пользователя! Мастеру, придумавшему подобный способ использовать свободное пространство, оставалось только громко поаплодировать и с уважением к его мастерству крепко пожать его мозолистую руку.
На шестой день пути, на широком перекрестке, им встретились два барона или маркиза. Бес их разберет, без их цепей и корон. До этого магу и его нежити попадались на встречу лишь купцы, с большими и малыми обозами, с настороженно глядящей на встречных охраной. Обычные путники, паломники всех видов и всех богов, с посохами и без оных. В белых, головных платках, поклоняющиеся Светлой Ипостаси Защитников. С черными наплечниками, слуги Небесных Защитников в Гневе. Бродячие торговцы и гонцы, что-то куда-то везущие и всегда спешащие, вечные обитатели трактов и дорог. Попался даже побитый, но весело улыбающийся, едущий на телеге бродячий певец. Местных же аристократов, на дороге они не встречали, до этого момента.
Так вот, эти владетельные господа, с неприкрытой завистью внимательно разглядывали доспех Опалина, пока, спустившийся с лошади Ворант, подходил к ним, повинуясь властному взмаху руки.
Разодетые пышно, в бархат и шелка, на лесной дороге, они смотрелись как павлины на Северном полюсе, столь же нелепо и несообразно. Путешествовали благородные господа в сопровождении целого копья, из пятнадцати вооруженных воинов и трех скелетов, бронированных всего лишь ржавыми кирасами, помятыми шлемами без забрал и вооруженных простыми, окованными железом дубинами. У одного скелета не было левой руки. Второй был без нижней челюсти и с надколотой глазницей. Выглядели мертвые воины дворян убого и удручающе.
На их фоне Опалин в его черненых латах, ребристом бургиньоте с опускным забралом. С блестящим на солнце, отполированным щитом. Шестопером с восемью лопастями из отличной стали с рубящей заточкой и вызывающе торчащим, в навершии оружия, граненым штыком, смотрелся путешествующим инкогнито императором нежити.
После короткого, но напряженного разговора с благородными господами, маг вернулся красный и злой, буквально сочась ядом. Униженный, высокомерным и грубым обращения к нему, путешествующих дворян. Зло и глухо, что-то бормочущий себе под нос. Без всякого повода дающий шпоры, своей лошади всю
