нарядов, ярко-красный пошлый «Ягуар», на котором езжу? Нет. Я хочу таких простых вещей, как посиделки в кафе с Марго, возможность позвонить ей в любое время, приехать в Москву и оказаться в ее квартире, как возможность позвать ее к себе. Я хочу иметь рядом любимого мужчину, а не вечно недовольного чем-то армянского мачо, который на людях продолжает делать вид, что безумно любит меня, не дает шагу ступить, а наедине шипит и злобится за отсутствие детей. Какие дети? От кого? При всем этом Костя продолжал бешено ревновать меня к каждому встречному – а с этим в Бильбао не было проблем. Тамошние красавчики следили за мной взглядами – я была слишком не похожа на их женщин. Костя категорически запретил мне носить короткие юбки, обтягивающие майки, топы на бретельках, и я однажды всерьез попросила Артура привезти мне паранджу – чтобы была. Арик захохотал, оценив шутку, а Костя разозлился:
– Надо будет – на цепь посажу.
– Только попробуй! – зашипела я, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в лицо ногтями.
Рассказывать об этом Герману я не стала, уклончиво объяснила, что замужем, детей нет – и все.
Мы провели прекрасный день, гуляя по улочкам Барселоны и разговаривая. Тем было много – я давно не была в России, мне хотелось узнать, как там и что. Герман оказался прекрасным рассказчиком, расписывал все в подробностях. А потом вдруг спросил о танцах. И меня понесло... Я говорила, не умолкая, больше двух часов. Мы сидели на лавке под огромным платаном, и Герман, чуть удивленно подняв бровь, слушал мои излияния. Я рассказала ему все о танго, о своей любви к этому танцу, о том, что, только танцуя, могла чувствовать себя живой и счастливой, а теперь меня словно нет. Оболочка, тело – а души нет.
Он вдруг мягко улыбнулся, взял меня за руку и проговорил:
– А почему ты не хочешь попробовать здесь? Просто для себя, чтобы поддержать душевное равновесие? Ведь тут наверняка есть какие-то клубы.
– О чем ты говоришь? – усмехнулась я, прикусывая от досады губу. – Ты думаешь, мой муж позволит? Он запретил мне выступать еще в России – унес прямо с паркета, перекинув через плечо, как куль. И больше я никогда уже не надевала конкурсного платья, хотя еще около полугода тренировала детей в клубе. А здесь... я зависима от него, понимаешь? Я не могу встать и пойти куда хочу, не могу сделать то, что хочу. Я заложница, Герман. Заложница. Однажды сделала глупость и теперь расплачиваюсь.
Мне захотелось плакать. Герман помолчал, глядя куда-то вдаль, в самый конец платановой аллеи, а потом дотронулся до моей щеки пальцами:
– Послушай... а если я тебя увезу?
– Что?!
– Увезу. Заберу с собой. Ты не должна так жить, Маша. Ты еще молода, у тебя все может сложиться по- другому.
– Ты не понимаешь... у меня даже документов нет, я живу, как нелегальная эмигрантка.
– Это ерунда. Давай поступим так. Когда ты сможешь прилететь в Москву?
– Зачем?
– Маша, я задал вопрос.
– Не знаю. Хотя... если убедить Костю в том, что здешние врачи не помогают мне... Понимаешь, у меня была травма спины, теперь иногда немеет рука – я ничего не могу ею делать. Так вот... если мне удастся убедить его в том, что только в Москве... Тогда я смогу прилететь через месяц-два.
Сказав это, я вдруг подумала: черт, куда я ввязываюсь? В какую авантюру? Ведь я ничего о нем не знаю, может, он мошенник, торговец людьми, бандит – да мало ли? Но, с другой стороны, возможно, это мой единственный шанс вырваться от Кости – а уж в России я разберусь.
Я проводила Германа на поезд, дождалась своего и вернулась в Бильбао в прекрасном настроении. Однако перед самым домом натянула на лицо трагическую маску и напустила на себя вселенскую скорбь. Костя был дома – сидел у бассейна и просматривал бумаги. Увидев меня, отложил их:
– Что с тобой?
– У меня проблемы со здоровьем...
– Серьезно? – В его тоне послышалась искренняя забота, и мне даже стало стыдно за обман.
– Да... доктор сказал, что ничем помочь не может.
– И что делать?
– Ты помнишь того профессора в Москве, к которому я обращалась как-то?
– Ну, – нетерпеливо подстегнул муж, отпивая минералку из высокого стакана.
– Так вот... если бы была возможность показаться ему снова... но...
Я все рассчитала верно: для Кости, как для яркого представителя своей нации, слово «невозможно» было красной тряпкой. Возможно все – вопрос только в цене.
– Значит, так. – Он легонько хлопнул рукой по столешнице, как делал всегда, приняв окончательное решение. – Завтра Гоша повезет твои документы в посольство, оформит визу. Поедешь в Москву, покажешься этому профессору.
– Спасибо, дорогой. – Я впервые за долгое время вполне искренне обняла его и поцеловала.
Костя среагировал моментально:
– Идем! – и утащил меня наверх, в спальню.
Оказывается, я успела отвыкнуть от него за это время, успела забыть его привычки и манеры в постели. Когда он ушел в душ, я едва не вывернулась наизнанку от брезгливости. Было чувство, что мною просто попользовались, потому что рядом больше никого нет.
Включенная на ноутбуке аська моргала оранжевым – это оказался Алекс. Давно не было...
«Привет».
«И тебе».
Смайлик в ответ – надо же, веселый...
«Как ты, Мэ-ри?»
«Хорошо. А ты?»
«А я всегда хорошо. Ты меня потеряла?»
«Чтобы потерять, надо иметь».
«Иметь?» – О черт, беда с этими иностранцами. Вроде прекрасно говорит по-русски – но кое-какие моменты ставят в тупик.
«Чтобы что-то потерять, нужно, чтобы это у тебя было – понимаешь?»
«Так понимаю. Я хотел узнать, не искала ли ты меня?»
«С какой радости? Ты мне кто?»
«Не дерзи, Мэ-ри. У меня было много дел, я не мог общаться».
«Я не прошу тебя общаться со мной».
«Все-таки ты дерзишь. Зачем?»
«Алекс, что тебе надо?»
«Хочу узнать, как ты живешь».
«Как могу».
«У тебя проблемы?»
«Нет».
«Ты врешь мне, Мэ-ри, но как хочешь. Будут проблемы – знаешь, как найти», – смайлик-поцелуй – и его зеленый статус-цветок становится красным. Ушел. Сейчас снова пропадет на долгие месяцы. Не понимаю, зачем мне это все? Хотя – понимаю. Может, дело в том, что мы дразним друг друга, а я люблю сильных мужчин, способных сломать меня, заставить играть по их правилам. Слабые представители противоположного пола, мерно стекающие к моим ногам, меня не интересуют. Алекс другой – его не просчитаешь, не предугадаешь, что он выкинет в следующую минуту, и потому мне так нравится этот диалог. Не нравится только, что он уж очень явно сильнее меня, и порой ему удается здорово манипулировать моим сознанием – просто ради забавы.
После одного такого упражнения с телефоном Марго, еще в то время, когда я жила в России, в моем дневнике появилась запись:
