Тогда он, будучи в Москве, решил испугать меня, и на мою эсэмэску Марго ответил сам: мол, не пиши, она пыталась покончить с собой, бросилась под машину, я еле успел. Я оторопела, начала звонить, но трубку он не брал. Следующее сообщение гласило: «Она сделала это из-за тебя, потому что ваша дружба для нее слишком важна, она совсем одинока, а тебя нет рядом». Я попыталась оправдаться, получила ответ: «Это ты виновата, если она умрет – тебе тоже не жить». Ну, и добил он меня последним сообщением – ей стало хуже, врач сказал – надежды нет.
Я даже не помню, в какой момент оказалась на открытом окне и каким чудом успела очнуться и не выпрыгнуть. Меня била истерика, я была дома одна – Костя «гастролировал» с Ариком по курортам Краснодарского края. И буквально через десять минут пришла эсэмэска от Марго: «Ну как ты там, что нового?» Я не поверила глазам, набрала – и услышала веселый голос подруги. Марго сидела в салоне красоты и была жива-здорова и довольна жизнью.
Надо ли рассказывать, ЧТО я сообщила назавтра появившемуся в аське Алексу? Думаю, нет. Он же только прислал пару ржущих смайликов и сказал, что хотел проверить, насколько я дорожу дружбой с Марго. Придурок...
Марго об этом не узнала, я не стала распространяться, а уж «виновник торжества» – и подавно.
Какое-то время мы не общались, потом он снова возник с традиционным вопросом: «Как ты, Мэ-ри?» – и все пошло по-старому. Намеки, легкий флирт, переходящий в угрозы... Маразм – двое взрослых людей изводят друг друга, даже не будучи знакомыми лично. Смешно, правда? Зато адреналин...
Я улетела в Москву через месяц, позвонив Марго и свалившись ей как снег на голову. Разумеется, она была страшно рада. Но когда я сообщила о цели визита, она сделалась странно замкнутой, подозрительной. В тот день, когда я собралась увидеться с Германом, Марго вдруг с утра начала уговаривать меня взять ее с собой.
– Я не буду мешать, даже не подойду – я просто попью чай за соседним столом, Мэри... Я прошу тебя – ну, уступи, возьми меня, я не стану вмешиваться.
Меня это удивило: что за интерес у Марго к моим свиданиям? Еду к мужчине, мало ли, как там сложится: я ведь живая, он тоже, вдруг мы решим продолжить – и что? Марго со мной пойдет? Или как? Словом, я решительно запретила ей ехать. Марго вздохнула и надулась, но я, воодушевленная скорой встречей с Германом, не обратила внимания.
До станции метро «Алексеевская» от дома Марго я доехала быстро, вышла на улицу и тут же попала в объятия Германа:
– Маша! Машенька, ты приехала!
– Приехала... как я могла не приехать – после твоих горячих писем? – улыбнулась я, вспоминая, как весь этот месяц мы переписывались, становясь все более откровенными.
– Идем, прохладно. Я заказал столик, сейчас пообедаем, а потом решим, чем заняться.
В ресторанчике не было народа, это сразу бросилось в глаза. Хотя – будний день, возможно, поэтому. Нас провели в отдельный кабинет, мы сели, и Герман взял меня за руку:
– Маша... ты пока не говори ничего, ладно? Я скажу...
– Да, скажи, я тоже послушаю, – как гром среди зимы прозвучали слова Кости, вошедшего в кабинет в сопровождении Гоши и еще двоих охранников.
Я застыла на диване, отказываясь верить в происходящее – как он меня нашел?! Как вычислил?!
– В чем дело? – спокойно спросил Герман, и я удивилась – мало кто мог сохранять спокойствие и равновесие в беседе с моим супругом, находившимся в крайней степени возбуждения.
– А дело, Герман-джан, в том, что сидишь ты за столом с моей женой, а я не люблю делиться, – сузив глаза, сообщил Костя. – Так что давай-ка выйдем и обсудим, как так вышло.
Я отметила, что даже имя он знает... Значит, кто-то все-таки следил за тем, куда я поехала. И словно в подтверждение моих слов, Костя вынул из кармана несколько смятых листков, испещренных печатным текстом, и кинул на стол:
– Ишь, голуби влюбленные! Письма они пишут! А с тобой, тварь, дома разберусь! – Это относилось ко мне, разумеется. – Выходи, я сказал!
Герман встал, и я вдруг кинулась следом, хватая его за руки:
– Не надо! Я тебя прошу – не надо, он...
– Перестань, Маша, все в порядке, – мягко ответил он, освобождая руки. – Я разберусь сам.
Но разбираться не пришлось – едва Герман вышел из кабинета и повернулся лицом к моему мужу, как Костя спокойно достал из-за пазухи пистолет с глушителем и выстрелил ему в грудь – раз и второй. Герман упал, заливая пол кровью, я рухнула на колени рядом с ним, понимая, что следующая пуля, скорее всего, моя, но выстрела не последовало. Я подняла глаза – Костя стоял прямо надо мной и в упор смотрел мне в лицо.
– Даю тебе неделю. Побудь тут, очухайся – и домой. И не дай тебе бог не вернуться в Бильбао – привезут силой, и тогда пощады не жди. Поскольку ничего не было – я прощу тебя. Но теперь живи и оглядывайся.
Он наклонился, взял меня за подбородок, поцеловал в губы и развернулся к своим:
– Поехали отсюда.
Я так и осталась стоять на коленях на мраморном полу ресторана. Сколько времени прошло, я не понимала, не обращала внимания на приехавшую опергруппу, на каких-то людей, суетившихся около трупа. Герман погиб – нелепо, глупо, из-за дурацкой случайности. Просто некоторые так и не научились удалять почту из компьютера... И теперь я виновна в его смерти, я убила человека, который полюбил меня и хотел спасти.
Неожиданно в зал влетела Марго – растрепанная, запыхавшаяся. Ей наперерез бросился милиционер, удержал, но Марго вдруг, глянув на труп Германа, мешком свалилась на пол. Меня это почему-то сразу отрезвило, я очнулась, с трудом поднялась и пошла к ней. Буквально в сантиметре от головы Марго я с ужасом увидела острый металлический ограничитель двери, прикрытый рассыпавшимися каштановыми волосами – чуть левее – и Марго была бы мертва...
Ее забрала «Скорая». Меня же, накачав предварительно лекарствами, долго тиранили два оперативника. Я с трудом понимала смысл задаваемых мне вопросов, выглядела, наверное, круглой дурой, потому что переспрашивала по три раза, как глухая. Но мне было совершенно не до правды – я вдруг заявила, что видела этого человека впервые, просто познакомилась на улице и зашла выпить чашку кофе – что тут такого? А те, кто стрелял... да черт их знает, кто это вообще. Оперативники ощутимо злились, но я предъявила паспорт гражданки Испании, и они, видимо, решили, что проблемы с консульством им ни к чему. Описание убийцы, данное мной, могло подойти любому выходцу с Кавказа – ну а что я сделаю? Наверное, именно в тот момент у меня в голове начал зреть план мести, и сотрудникам МВД России в нем места ну никак не было. Я все должна сама...
Когда меня отпустили наконец, убедившись в моем полном идиотизме и невменяемости, я помчалась в Институт Склифосовского. Кое-как мне удалось прорваться в палату к Марго, и только там я почувствовала себя в относительной безопасности.
Марго долго не приходила в себя, а когда очнулась, первым делом спросила:
– Где... он?
Я не могла взять в толк, зачем ей это, однако ответила:
– В морге.
Марго залилась слезами, и это тоже меня удивило: с чего такой траур по незнакомому человеку? Определенно Марго пора лечить нервы...
– Скажи мне... я имею право знать, я столько раз прощалась с ним...
Я совершенно ничего уже не понимала: откуда она могла знать Германа, прощаться с ним? Что за бред?
– Мэри... скажи правду. Что с ним? Алекс – он точно мертв?
От этого вопроса у меня глаза делаются квадратными – какой еще Алекс?
– Алекс? При чем тут... А он что – в Москве?
– Мэри, не ври! – почти кричит Марго, и я с трудом удержала ее в постели. – Ты ведь была с ним, я видела!
– О господи, Марго! При чем тут Алекс – я даже не знаю, как он выглядит! Я никогда не встречалась с
