сместились. Но если все будет хорошо, что через пару месяцев начнешь ходить. Правда, пока с костылями.
Ого, перспективка...
– Н-да...
– Не переживай, Мария, все наладится.
– Не сомневаюсь. Ты мне обещал про семью рассказать.
Максим вздохнул и замолчал минут на пять, глядя себе под ноги на пестрый меховой коврик. Я ждала, пока он соберется с мыслями, хотя, если честно, мне не очень была интересна его семейная драма.
– Ты знаешь, когда ты ушла, я разозлился, – сказал вдруг Макс, по-прежнему не глядя на меня. – Я так надеялся, что ты одумаешься и вернешься, я готов был просить тебя об этом, а ты не звонила.
– То есть я виновата, что ты настолько перестал мне верить, что позволил себе ударить меня?
– Нет, не в том дело... Просто ты пойми – я тебя любил. Очень любил, мне казалось, если ты уйдешь – я не выживу.
Я поморщилась:
– Максим, давай без этого, а?
– Без чего, Маша? Я действительно любил тебя. Может, не умел сказать так красиво, как этот твой Костя...
– Что ты знаешь об этом? – перебила я со злостью. – Да если бы не ты – вообще ничего не случилось бы! Ни-че-го! Это ты своей пощечиной, своим недоверием толкнул меня к нему!
– Прекрасно! – усмехнулся Нестеров. – Значит, я виноват. Ты угробила все сама – и я виноват? Ты исковеркала мою жизнь – и я виноват?!
– Слушай, иди-ка ты отсюда! – вспылила я, забыв, что нахожусь в его доме, даже в его кровати. – Иди, а то я сейчас много лишнего тебе скажу и потом буду жалеть. А жалеть о сказанном я не люблю, если помнишь.
Максим тяжело поднялся и вышел, прикрыв за собой дверь.
Мне захотелось плакать. Как же меня так угораздило – оказаться в квартире бывшего любовника, который к тому же еще и обвиняет меня в своих неудачах? Я виновата в том, что у него что-то пошло не так! А у меня?! У меня как все пошло?! Я оказалась замужем за откровенно криминальным типом, я влипла в такую историю, что волосы дыбом, я теперь мертва! Нет, нужно быстрее смываться отсюда, а еще лучше – вообще из страны, пока нет официальных документов о моей смерти, иначе я даже билет не куплю.
– Максим! – закричала я. – Максим, пожалуйста, зайди сюда!
Он не спешил, явно стремясь продемонстрировать характер. Господи, как тяжело быть без движения! Я в отчаянии ударила кулаками по кровати и взвыла от бессилия.
– Болит что-то? – спросил вошедший в комнату Нестеров.
– Нет. Макс, пожалуйста, позвони Марго или дай мне телефон, я сама позвоню.
Он помолчал, поправил одеяло на моих ногах.
– Почему ты хочешь уехать?
– Макс, да как ты не понимаешь – после праздников документы уйдут в ЗАГС, там меня признают мертвой официально, выпишут свидетельство о смерти – и все! – почти прокричала я, подаваясь вперед. – Понимаешь?! Все – меня не будет, я не смогу никуда уехать, не смогу – потому что меня не будет!
Лицо Нестерова сделалось растерянным.
– А ведь правда... я как-то не подумал...
– Ну, так подумай сейчас, прошу тебя! – взмолилась я. – Прошу тебя, Макс, позвони Марго!
– Так, без паники, Машка. Время у нас пока есть – праздники десять дней, сегодня только первое. Все успеем – главное, чтобы твоя Марго не отказалась.
Он вышел из комнаты, а я, неловко пошевелившись и охнув от боли в бедре, закусила губу и потянулась за сигаретами. Я еще не успела докурить, как вернулся Максим и протянул мне трубку:
– На, поговори сама.
Я схватила мобильник и услышала там до слез родной голос Марго.
– Забери меня отсюда, если можешь... я осталась совсем одна... папа умер... – всхлипывая, просила я, и Марго, тоже рыдая на том конце провода, моментально согласилась:
– Я прилечу завтра же. Только пусть Максим меня встретит, а то я заблужусь.
Я снова вернула трубку Максу, и тот договорился с Марго о месте встречи.
– Ну, все, Мария, теперь можешь расслабиться. Она прилетит завтра, и я возьму билеты на ближайший рейс.
Но что-то в лице Максима мне показалось странным. Он сделался хмурым и напряженным, словно принял какое-то тяжелое решение.
– Максим, что-то не так?
– Я не хотел бы видеть эту женщину.
– Что?!
– Я сказал – не хотел бы, но сделаю все, чтобы тебе помочь.
– Максим... я прошу тебя... Марго – единственный родной мне человек, понимаешь? По-настоящему родной...
– У тебя все родные, Машка. Кроме меня. Кстати, кто такой Алекс? – Вопрос убил меня, пригвоздил к кровати – откуда он узнал?
– Никто...
– Опять врешь, – грустно усмехнулся Нестеров. – «Никого» ты не звала бы ночью в слезах, не просила остаться и не бросать тебя.
– Ну и бред, – не совсем уверенно протянула я, понимая, что все это правда: во сне я могла разговаривать с Алексом.
Максим пристально смотрел мне в глаза, и я с трудом заставила себя не моргать и «переглядеть» его. Нестеров не обладал талантом Алекса и не смог переиграть меня. Один – ноль...
Марго прилетела рано утром, я спала и не слышала, как Максим уехал в аэропорт встречать ее. Но момент, когда она переступила порог квартиры, я почувствовала так ясно, словно сама стояла в коридоре и видела все.
– Марго! – не удержалась я и уже довольно шустро подтянулась на руках и села. В квартире было прохладно, я спала в теплой пижаме, а Максим еще и укутывал меня в два одеяла.
И вот уже на пороге комнаты – Марго, раскрасневшаяся от мороза и подъема пешком по лестницам, с озабоченным лицом и распахнутыми зелеными глазами.
– Мэри! Господи, Мэри! – Она кинулась ко мне, обняла, и я, чуть охнув, охладила ее пыл:
– Осторожнее, дорогая, я в гипсе почти до пояса.
Марго перевела взгляд на мои ноги, и я откинула одеяло. Увидев гипс, она заплакала.
– Что он с тобой сделал, Мэри? Господи, ну за что, когда это все прекратится?
– Прекратится рано или поздно.
В дверях появился Нестеров:
– Завтракать давайте.
Но я, увлеченная беседой с Марго, только отмахнулась:
– Погоди ты с завтраком, дай поговорить! – И он вышел, закрыв дверь.
Марго тут же громким шепотом накинулась на меня:
– Ты что?! Зачем ты с ним так?
– Как? – переспросила я, закурив.
– Ну, нельзя ведь так грубо. Он тебя любит, Мэри, – по-настоящему любит, всю дорогу только о тебе...
– Это он может, – перебила я, абсолютно равнодушная к словесным излияниям Макса. – Но уже поздно. Я его любила – давно, раньше. А он своим недоверием все убил. И меня тоже. Все, Марго, проехали.
– Ну, как хочешь... Только не пожалела бы потом.
– Не пожалею. Я вообще ни о чем не жалею.
И поймала себя на том, что вру. Вру, как малолетняя девочка, уличенная в поедании конфет перед обедом. Я жалела о некоторых вещах... Но что-то внутри подсказывало, что, сколько бы я ни жалела об этом,
