Но есть еще проблема – жить мы на что будем? Я здесь работу не могу найти, а ты еще и нездорова сейчас.
– Марго, у меня целы руки и голова. И в принципе...
– И в принципе ты вполне в состоянии написать еще книгу, – радостно закончила она, хотя я-то как раз не это имела в виду. Становиться писательницей я не собиралась, и уж тем более не собиралась делать это ради того, чтобы выживать во Франции.
– Ты не так меня поняла... – начала я, но Марго перебила:
– Нет, дорогая, я поняла именно так. Я ведь прочитала твою книгу, ты ее здесь оставила, на столе. И я тебе скажу – надо развиваться. Детективы – вещь востребованная.
– Ты только глянь, до чего меня довели эти детективы, и сразу станет понятна степень их востребованности...
Однако Марго стояла на своем, как упрямый осел на горной дороге:
– Это частный случай. Можно ведь не быть такой откровенной – ну, просто до идиотизма, как ты. Можно придумать сюжет – и все.
– Марго... ты думаешь, это так легко и просто?
– Нет. Я даже знаю наверняка, что это трудно и сложно. Но если очень постараться – возможно. И вообще – мы сейчас не о том говорим. Надо сосредоточиться на твоем здоровье и на покупке дома.
...Следующие два месяца Марго развивала бурную деятельность. Я даже растерялась от деловитости и упорства, с каким она шла к намеченной цели. Она нашла юриста, который ухитрился оформить документы задним числом, и Макс Нестеров стал обладателем моей «двушки», которую он через полгода сможет продать. Она нашла врача-реабилитолога, который ездил к нам домой пять раз в неделю и пытался помочь мне встать на ноги. Это оказалось сложнее, чем уговорить юриста...
Гипс сняли, но колено и бедро левой ноги оказались практически неподвижными – сказалось раннее «шевеление» после операции. Однако Игорь – так звали врача – не отчаивался и обещал, что со временем при должном лечении это тоже пройдет. Опираться на левую ногу я не могла, поэтому ходить не получалось. Каждую ночь я ревела в подушку, представив, как остаток жизни проведу в инвалидном кресле, завися от помощи Марго. А ведь я планировала выдать ее во Франции замуж...
Все эти хлопоты плюс домашнее хозяйство не давали Марго времени на тоску по Алексу. Я была плохим помощником – разве что пыль протереть в пределах вытянутой руки. Кресло не проходило в двери кухни, и Марго приходилось приносить еду в большую комнату, потом уносить посуду назад и мыть ее самостоятельно. Я испытывала постоянные угрызения совести, пыталась заставить себя что-то сочинить, но безуспешно. Открыв ноутбук, подолгу бестолково сидела, глядя пустыми глазами в монитор, и – ничего. Ни строчки. От злости я плакала, устраивала настоящие истерики, понимая, что этим только сильнее утомляю Марго. Но она не подавала виду, что ей тяжело. Вся ее апатия, флегматичность и вялость куда-то исчезли, и моим глазам открылась новая Марго – решительная, сильная и самостоятельная. Если честно, прежняя мягкая и спокойная нравилась мне куда больше, но я понимала: сейчас она не может иначе, потому что я не в форме, я ничего не могу – а она может.
К осени все закончилось. Летом мы получили фотографии дома и кучу документов, а в сентябре уже летели во Францию. Правда, Марго до этого моталась туда несколько раз, чтобы все оформить, оставляя меня на попечении медсестры Лены. Девочка приходила каждый день, готовила, помогала мне по мелочи. Отъезды Марго для меня оказались мучительными в моральном плане: я чувствовала себя совершенно одинокой и брошенной. В один из таких отъездов, когда должно было состояться подписание документов и оформление купли-продажи, мне вдруг позвонил Алекс. Это было неожиданно и непонятно – он не звонил Марго, а мне вдруг решил...
– Ну что, Мэ-ри, как твои дела? – как всегда, без приветствия, хотя Марго утверждала, что только со мной он общается подобным образом.
– Пусть они тебя не волнуют.
– Если я спросил, значит, волнуют.
Я замолчала. Молчал и Алекс, только щелкнула зажигалка. Я тоже захотела курить, потянулась к столу, где лежала пачка, и неудачно зацепилась колесом коляски за угол. Коляска перевернулась, и я упала на пол, прямо на и без того искалеченную левую ногу. Мобильник выпал из руки, я взвизгнула от острой боли, мгновенно разлившейся по левой половине тела. С трудом я на руках подтянула себя к дивану, опираясь на здоровую ногу, поднялась и плюхнулась мешком, снова охнув от боли. Дотянувшись до телефона, услышала:
– Что там с тобой? Почему ты кричишь?
– Упала.
Он рассмеялся:
– Что – снова начала много пить, Мэ-ри?
– Слушай, что тебе надо?! – разозлилась я, испытывая жуткую боль в левой ноге. – От тебя одни неприятности, Алекс!
– Ну, еще бы. А от тебя сплошное удовольствие.
– Я ни в чем перед тобой не виновата.
– Не виновата? Подумай как следует.
– Я не виновата, что Марго – отзывчивый человек! И не виновата в том, что у меня не осталось совершенно никого, а я прикована к креслу! – заорала я. – Чтоб ты знал – я хотела уехать, когда узнала, что ты из-за меня ушел!
– Не льсти себе. Я ушел не из-за тебя. Просто пришло время.
– Ой, достал ты со своими мистическими хреновинами!
– Достал? – переспросил Алекс чуть удивленно, и я сообразила, что снова употребила слово не в том значении, что он понимал.
– Ну, в смысле – устала я от тебя, вот что.
– А-а. Ничего, потерпи. Я не так часто тебя беспокою. Вы собираетесь уезжать? – огорошил он меня вопросом, и я растерялась:
– Откуда ты знаешь?
– А не должен был?
– Мне все равно.
– Тогда зачем спросила? Я помогу тебе, Мэ-ри. У тебя ведь нет документов – как ты собираешься покинуть страну?
О, черт, черт, черт!!! А ведь он прав – меня уже официально нет! И то, что на руках у меня собственный паспорт, ничего не меняет – меня нет, и об этом имеется соответствующая запись... Мы предусмотрели все, кроме этого...
– Молчишь? – насмешливо поинтересовался Алекс. – Не просчитала, да? Ну, так я просчитал. Завтра тебе привезут новые документы. Уж извини – какие смог.
– Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросила я, покусывая ноготь. От него можно ожидать чего угодно – в том числе и паспорта на мужское имя, например, а что – с него станется. Шутник...
– Не бойся, там все чисто. Но имя армянское.
Ну, здрасте, приехали! Это ж кем должны быть таможенники, чтобы принять меня за армянку, а? Удружил... Но это все же лучше, чем ничего.
– Даже спасибо не скажешь? – продолжал глумиться Алекс, и я решила немного его уколоть:
– Спасибо. Скажи, а почему ты не звонишь Марго? Тебе не жаль ее? Она мучается.
– Это наша с ней жизнь, – категорично и жестко ответил он.
– Тогда для чего ты втащил в эту жизнь меня?
– Ты мне нравишься. – Я почувствовала, что в этот момент он улыбнулся.
– И это повод делать Марго несчастной?
– Нет, Мэ-ри. Марго несчастна не поэтому. – Он снова закурил, помолчал. – Я не могу пока объяснить тебе, но позже ты сама поймешь. Просто не отпускай ее от себя. С тобой она спокойна. И не говори об этом разговоре. Поправляйся, Мэ-ри.
Я не успела даже мяукнуть, как Алекс положил трубку. Черт... Ну что за человек?! Ну почему он так со мной? А с Марго – за что? Чем она заслужила это отношение?
