шанс у Полины, ведь подозреваемых было много, но все они отсеялись, может, и в этом случае произошла ошибка? Тот заверил ее, что теперь ошибки исключены, следствие идет, ищут улики и доказательства. Кое-что уже есть, появится время – он непременно к ним заедет и расскажет подробности. И все не заезжал. Марианна не решалась сделать выбор, принять какое-то решение, поэтому пока что жила в доме, заботилась о детях. У нее не выдавалось и часа, чтобы съездить в агентство и узнать, есть ли где-то еще подобная работа. Четверо детей – это действительно детский сад в миниатюре: они отнимали все ее время.
Как всегда забегал Шурик, минут пять сидел и убегал. Он все время крутился в милиции, где ему было интереснее. Однажды вечером, когда уже стемнело, Шурик позвонил в дверь. Марианна впустила его. Он слегка промок – опять лил дождь.
– Что, закрываешься на все замки? – поддел ее Шурик.
– Ты бы не закрывался после всего, оставшись один с детворой? Я и окна закрываю, хотя как будто лезть к нам больше некому. Ты почему без зонта?
– Ай! – махнул рукой он. – Думал, обойдусь, а только дошел до ваших ворот, как полил ливень. Сегодня я к вам надолго. Молодежь спит?
– Надеюсь. Еле уложила их, с четырьмя сорванцами совсем стало трудно. Чай будешь? Я пирожные сделала, эклеры.
– М-м! – согласно закивал Шурик. – Конечно, буду и то и другое. А где бы рубашку подсушить?
– Да повесь ее прямо на спинку стула, я скоро.
Он снял рубашку, аккуратно расправил ее и повесил на спинку стула у стены. Затем Шурик прошелся по гостиной, вдруг открыл одно окно, второе, вдохнул пару раз глубоко-глубоко вечернюю свежеть.
– Окна зачем открыл? – спросила Марианна, расставляя чашки.
– Душновато тут. Да ты не бойся, я все же мужчина…
– Очень молодой, – с улыбкой заметила Марианна.
– Но защитить себя и тебя смогу, а когда я уйду, ты все закроешь. Лучше послушай, как шуршит! Люблю, знаешь ли, вот это шуршание, шум дождя такой естественный – он держит один ненавязчивый ритм. Кстати, психологи советуют всем почаще слушать голоса птичек, шум дождя, звук прибоя, треск костра – это на психику влияет положительно.
Да, психика у некоторых живет отдельно от головы, личность раздваивается, половинки не дружат между собой. Но не всегда это выявляется, поэтому, когда Викентий с Шуриком обратились за экстренной помощью к судебному психиатру, тот с ними разговаривал не очень любезно.
– Ничего не могу сказать. На поверхностный взгляд есть наличие невроза навязчивых состояний, скорее синдром. При таком количестве убийств наверняка у нее гомицидомания…
– А это что? – перебил Викентий, услышав непонятное слово.
– Психическое заболевание, при котором у больного возникает влечение к насилию, убийствам. Но заболевание на чем-то базируется, поэтому, не определив базы, трудно говорить о чем бы то ни было…
– Садись, – пригласила его Марианна, подбородком указав на кресло. – Хоть ты скрасишь немного мое жалкое существование. Бери пирожные.
– Такую красоту жалко поедать, – потирая ладони, сказал Шурик. – Но я варвар, и я съем.
– Ешь, ешь. А вот и чай. Ну, рассказывай, как ты?
– М-м! – Жуя, Шурик раскачивался из стороны в сторону, демонстрируя свой восторг. – Безумно вкусно, тебе надо быть шеф-поваром. Что ты спросила?
– Как ты, как твоя практика?
– Не могу, рот занят. Пока я ем и пью, ты лучше расскажи о себе.
– Да нечего рассказывать, Шурик. Здесь стало пусто, грустно. Кстати, дети ничего не знают о Полине, смотри не проболтайся! – Рот его был загружен, поэтому Шурик только закивал: мол, я нем как рыба. – Слушай, дело Полины безнадежное? – Он снова закивал. – В таком случае… Я долго думала… Нет, конечно, у меня еще есть время подумать… Короче, Шурик, я собираюсь взять опекунство над детьми или усыновить их, как получится.
Он перестал жевать, вытаращил глаза, прошепелявив:
– Ш ума шошла!
– Не сошла. Ну, сам подумай, как их можно в детский дом отдать? Они же тепличные, привыкли к опеке, заботе… Но точно я еще не решила, то есть храбрости не набралась. Допустим, жить мне есть где, но детей надо кормить, одевать, учить… Я не уверена, что справлюсь, а с другой стороны, бросить их я тоже не могу.
– Ты еще хорошенечко подумай, Марианна, – дал совет Шурик. – Это действительно трудно, их же четверо. Ну, ладно, теперь моя очередь. Хочешь, открою тайну?
– Страшную? – шутливо спросила она. – Давай, я обожаю тайны.
– Я – гений!
– Ха-ха-ха!.. Ой, Шурик!.. Нет, я не сомневалась в тебе, но звучит это смешно.
– Если я тебе расскажу кое-что интересное, сама будешь убеждать меня, что я гений. Вот ты расхваливала Викентия: какой он умный, все распутал. В корне неверно! Путаницу распутал я, поэтому Полину задержали, а твой Кент лишь принял плоды моего ума, но лавры забрал себе. Ладно, я нежадный, пускай берет… Налей мне еще чайку, только покрепче.
С материнской улыбкой, поглядывая на него с нежностью, Марианна налила в чашку заварки, разбавила кипятком, подала ему блюдце с дольками лимона:
– Лимончик свежий положить?
– Клади, – разрешил он ей ухаживать за ним.
– Не хвастай Шурик, Полину и я раскусила, правда, в последний момент.
– А я – давно! Ты – на эмоциональном уровне, а я – при помощи своего серого вещества. Когда Нонна Валерьевна утонула, я сразу заподозрил, что ее…
– Утопили, ты говорил. – Вдруг у нее вытянулось лицо. – Что, правда, утопили?! Как? Полина призналась?!
– Полина ни в чем не признается, у нее… как это… нечто вроде аутизма. Сидит, ни с кем в камере не разговаривает, молчит, вообще ни слова не говорит.
– Я думаю, она очень нездорова, – пожалела ее Марианна.
– Ранее она не обследовалась, – долдонил доктор, – на учете не состояла ни у психиатра, ни у невропатолога, вы это выяснили. А лица, обнаружившие признаки психоза при амбулаторном освидетельствовании, которого еще не было, кстати говоря, но до этого не получавшие психиатрической помощи, нуждаются в стационарном обследовании. Стационарная экспертиза необходима при трудностях дифференциальной диагностики и определении степени тяжести психических изменений, которые, без сомнения, есть. А вы хотите, чтоб я вот так с ходу сказал, где у нее слабое место.
– То есть психушка? – уточнил Викентий. – Никогда бы не подумал, она достаточно здравая…
– Умная, – дал свою оценку Шурик. – Милая и обаятельная… э… на наш взгляд. Адекватная.
– Вот-вот, – закивал он. – Адекватная до того, что не знаешь, с какого края к ней подступиться и как ее выжать, а вы говорите – психушка.
– Тут нет ничего запредельного: страдающие навязчивыми состояниями люди часто интеллектуально одарены выше среднего уровня, энергичны, развиты, упрямы, корректны, культурны. Но импульсы, которые больной чувствует в себе, по большей части имеют самое страшное содержание, типа
