загадкой, взял на себя обязанности допрашивающего:
– Теперь мне понятно, как вы убили ее. Но почему?
…Да, он осознанно готовился к этому, хотя не был уверен, что все будет именно так, к тому же он шел к ней со слабой надеждой, внушая себе: она передумает, уже передумала.
Айна не ждала его. Открыв дверь, она замялась – пускать или не пускать, – все же, будучи женщиной деликатной, провела его в квартиру. Ей не дано было знать, что вместе с ним к ней вошла смерть и заняла выжидательную позицию в сторонке. А он снял пальто, повесил его, подошел к ней и взял за плечи. Айна, не высвобождаясь, отвернула лицо, когда он хотел поцеловать ее:
– Не надо… Мы же все обсудили, и ты согласился со мной. Тебе двадцать пять, мне тридцать четыре, между нами – пропасть, Марк.
– Нет никакой пропасти, ты ее сама выдумала. – Как он разочаровался! – Нам же хорошо вдвоем.
– Хорошо, да. Очень хорошо, лучшего у меня не было. Но постель – это не все, Марк, есть и будничная жизнь, и время… Сейчас разница между нами почти не чувствуется, но через три-пять лет она станет заметна. Я не хочу, чтобы через какое-то время, когда ты остынешь, мне стало больно. Я прекрасно знакома с расставаниями и обидами, не хочу повторений. Конечно, вина лежит только на мне, я не должна была подпускать тебя к себе… Но так сложилось… Тогда я думала: курортный роман, ни к чему не обязывающий, а мне надо было забыться…
– Я согласен ждать. Только вместе с тобой…
– Прости, Марк.
Он слегка сжал ее плечи, запрокинул голову, словно не желая показывать слез, но, когда вновь посмотрел ей в глаза, слез не было.
– Знаешь, – улыбнулся Марк, – я точно так же расстался с Нелькой, встретив тебя. На меня не действовали ее уговоры и слезы, поэтому я тебя понимаю. Но и ее я понял, правда, только сейчас, а тогда… я обидел Нельку и тут же забыл о ней. В сущности, я пришел проститься. Два часа дай мне…
– Марк… – протянула она, не соглашаясь. – Это лишнее…
– Час, – настаивал он. – И больше ты меня не увидишь! Один час… чтобы он запомнился… Обещаю: никогда больше не напомню о себе.
Марк приблизился губами к ее губам, Айна не отвернулась, сдавалась, видимо, жалела его. Но ему-то не жалость была нужна, а она – вся и навсегда, до смерти. Он был нежен и ласков, любил ее, как в последний раз. Именно – как. Потому что, видя отдачу Айны, он торжествовал, полагая, что сломил ее. Но минуты наслаждения длятся недолго, за ними приходит возврат того, что было до этого, возможно, и раскаяние. Она лежала расслабленная, тихая, настал момент спросить ее:
– Ты и сейчас хочешь, чтоб я ушел навсегда?
Айна открыла глаза, в них уже не было пьяной любовной неги:
– Ты обещал…
– Помню, – перебил он, помрачнев. – Значит, нет?
Она не ответила, что, собственно, и было ответом. Марк подскочил.
– Куда ты?
– Воды выпью. Тебе принести? – он прятал глаза.
– Нет.
Он открыл банку консервов, принесенную с собой, и торопливо ел, давясь, так как тоже не любил кальмаров. Но – ел, плохо пережевывая, чтобы мясо застряло в зубах, чтобы пропитать соком рот и язык, глотал, чтобы даже дыхание его стало ядовитым. Вернувшись, Марк сел на кровать. Поглаживал тело Айны. Она мягко убрала его руку, и тогда он напомнил:
– Час еще не прошел, только половина…
Поцелуями покрывал ее тело, подбираясь к ее рту. На секунду Марк замер, любуясь приоткрытыми губами Айны. Она пожалела его, а он надумал… Но она же сказала «нет», значит, ее жалость – унизительная и жестокая. Он тоже должен быть жестоким! Марк впился в ее губы, не зная, вдохнет ли смерть в эту женщину, отравившую его душу. Вдруг Айна вырвала голову, запаниковав, пока еще безотчетно:
– Марк, чем от тебя пахнет? Что ты пил?..
И еще один поцелуй – глубокий, проникающий. Марк торопился, не надеясь, что его дыхание, касания его губ несут ей яд. Айна потянулась к тумбочке у изголовья за таблетками, он смахнул пузырьки на пол.
– Марк, мне плохо… – застонала она.
А ему надо было торопиться: началась агония, значит, подействовало! И Марк спешил, ведь больше этого не будет никогда! Последний раз… Чтобы не видеть ее мучений, он опустил веки.
– Марк, остановись… – хрипела Айна. – Дай мне таблетки… Они упали…
Он лег на бок, прижал ее к себе, утешая:
– Все будет хорошо, я рядом, я с тобой…
Она задыхалась, посинела, тело ее содрогнулось раз, другой…
…Марк отлично помнил тот вечер, но не верил, что его легко раскусят, оттого потерялся. Главным было – не дать ему опомниться, ведь доказать без признания, при свидетелях, что женщина убита поцелуем, практически невозможно.
– Почему вы ее убили? – повторил Корик.
– Я не знал… – промямлил Марк.
– Да брось врать, – сказал Филипп. – Айна всех предупреждала, чтобы не было кальмаров. И никогда не ела сомнительные продукты.
– Это первое, – указал ладонью на Филиппа Носов. – Второе: консервы вы принесли с собой, что подтвердит свидетельница, значит, вы готовились к убийству. Третье…
– Позволь уж я, – сказал Корик. – Мы оказались в тупике, так как причины смерти Айны для нас остались загадкой. Единственным объяснением внезапного удушья мог быть анафилактический шок, но она ничего не ела задолго до смерти. Когда Вениамин рассказал, что у нее жуткая аллергия на кальмары, – банка стояла на столе, – мы подумали: что-то здесь не так. Стали копаться в материалах, ведь аллергия широко распространилась в конце двадцатого века, ученые считают, из-за экологии, и ее симптомы видоизменяются, становятся тяжелее. Если аллергетик пережил серьезный рецидив, то ему бывает довольно мизерной дозы аллергена, чтобы погибнуть, и никакие анализы не покажут присутствие этого аллергена в его крови. Кстати, я отыскал в архивах исключительные, редчайшие случаи, когда умирали от поцелуя, если партнер перед близостью съедал опасный продукт. Правда, это происходило нечаянно, предъявить кому-либо обвинение в смерти даже по неосторожности было невозможно. Твой случай, Марк, – преднамеренное убийство. Ты тоже нашел эти примеры и знал, что делаешь.
Марк опустил голову, но не признался:
– Я не знал…
– Ты продал себя, – сказал Носов. Марк поднял голову: он не понимал – когда же он допустил ошибку? – Мы заподозрили Вениамина, выяснили о нем и Айне все, узнали, что он ищет свидетелей, и подумали: зачем это ему? Ну, что первое на ум пришло: убрать свидетелей. Разумеется, решили поймать его с поличным, не выпускали из виду. К тому же он слишком хорошо был подкован в вопросах аллергии, значит, мог из ревности убрать жену «безопасным» способом. А потом заметили, что ты, Марк, следишь за ним. Снова озадачились: а тебе-то это зачем? Ясно же: раз ты следишь за ее бывшим мужем, значит, чего-то боишься…
– Я, дурак, сказал ему, что найду свидетелей и докажу: это было убийство, – с длинным вздохом произнес Вениамин. – Но мне казалось, что Айну убил Филипп…
– Пф! – передернул плечами любовник его жены.
– Мы знали о твоей связи с Айной, Марк, – продолжил Носов, – следовательно, ты мог побывать у нее и каким-то образом дать ей микроскопическую дозу аллергена, например растворить сок кальмаров в воде…
– А зачем вы-то поили ее? – встрепенулся дотошный Вениамин. – Не видели, что она мертва?
– Видел, – проворчал… – Думал, успею, дам ей попить, она и отойдет…
– Айна и отошла – в мир иной, – вставил Корик.
