умному делать, как я…
Так просидели они часа два, пока их не потревожил телефон: Магда спросила, топится ли камин, и намекнула, что она замерзает.
Пуриньш стал выпроваживать гостя.
Берлин. 5 февраля 1941 года
Всю весну и лето сорокового года в кабинете Гитлера велись бесконечные дебаты о том, как же добить непокорную Англию. Совещания у фюрера по этому вопросу были то узкими, то собирался широкий круг лиц. Обсуждались все более конкретные варианты сокрушения англичан, отделенных теперь, после поражения Франции, от германских дивизий лишь проливом Ла-Манш. Эта водная преграда постоянно фигурировала в речах собирающихся у фюрера в оперативном, штабе верховного командования, у морских военачальников, в разведке. Преграда, правда, все время видоизменялась, становясь то узенькой полоской воды, через которую запросто можно перепрыгнуть и тогда Англию постигнет участь стран континентальной Европы, то расширялась до величины моря средних размеров, через которое нечего и думать добраться до Лондона. Все зависело от темперамента спорящих сторон. Наиболее узким пролив стал казаться в июле сорокового, после капитуляции Франции, когда Гитлер одобрил наметки о высадке в Англии сорока дивизий и дал указания о подготовке флота к этой операции. Флотские начальники были реалистами, они желали бы операцию осуществить, но сил для этого попросту не имели. Для них Ла-Манш был каким-никаким, но кусочком моря, а английский берег — крепостью. Кроме того, у англичан были флот и авиация, с которыми надо было считаться.
Адмирал Канарис примыкал ко второй группе военных — противников реальной войны с Англией и высадки на британских островах, поскольку их целью была война с Россией, одним из режиссеров которой был и маленький адмирал.
Когда Канарису сообщили, что генерал Йодль 30 июня подал Гитлеру идею высадки в Англии, то адмирал лишь усмехнулся, ибо на неделю раньше фюрер поручил генералу Гальдеру начать штабную разработку нападения на СССР. Соответствующие указания получил и Канарис. Генштабу и абверу было понятно, что один план напрочь бьет другой, как сильная карта исключает из игры маленький козырь. В конечном итоге Гитлер сказал, что если Россия будет разгромлена, то с Англией автоматически будет покончено — без поддержки Советов она сама падет.
При встречах с фюрером Канарис исподволь и открыто рисовал ему мощь английского флота и береговой обороны острова. В то же время он нашпиговывал Гитлера сведениями о слабости Красной Армии, малочисленности в ней, современных танков и самолетов, серьезном ослаблении командных кадров, подсовывая тому разведсводки с перечислением командующих советскими приграничными округами, командиров соединений, состоящих в этих должностях считанные дни. Он не отговаривал прямо отказаться от плана вторжения в Англию. Пусть такой план останется. Сроки операции по высадке откладывали всю осень. Канарис рассматривал эти потуги как хорошие дезинформирующие Сталина шаги при подготовке войны с Россией. Гитлер согласился с этой оценкой, и сроки вторжения в Англию перенесли на весну сорок первого! Надо было окончательно запутать Сталина, и действительно, немцам это удалось. Согласно получаемой абвером информации, Советы верили мифу о ненападении со стороны Германии…
Только что из кабинета Канариса вышли его заместитель адмирал Брюкнер, начальники первого, разведывательного, отдела абвера полковник Пиккенброк, второго, диверсионного, отдела полковник Лахузен, третьего, контрразведывательного, отдела полковник Бентивеньи и начальник штаба абвера полковник Остер. Совещание носило деловой характер. Канарис торжественно объявил, что фюрером отдан приказ о подготовке вермахта к войне с Советским Союзом и назначен срок окончания этой подготовки — начало мая 1941 года. Он подчеркнул, что основной задачей является обеспечение внезапности нападения. Это само по себе нелегкое дело, ибо как скрыть те силы, которые планируется сконцентрировать в Польше, ведь туда будет стянуто до восьми армий! Конечно, продолжил он, будем реалистами, не следует думать, что русские не обнаружат наших сил. Рано или поздно обнаружат, но лучше чтобы это случилось как можно позже, и если это произойдет непосредственно перед форсированием Буга, тогда уже никто не спасется. Необходимо, подчеркнул он, при встречах с русскими на всех уровнях проводить мысль о том, что Германию и Россию стремится рассорить Англия. Этой идеи придерживается Сталин, и ее надо развивать. Пожалуй, это будет являться основным дезинформирующим постулатом, сказал он.
Затем стали ломать головы, как замаскировать приготовления к войне. Посыпались предложения о распространении слухов об активной замене войск на польских землях, о заведомом преувеличении численного состава и вооружений каждой немецкой дивизии с тем, чтобы за одним соединением скрыть наличие двух или даже трех, о необходимости ссылаться на укрепление экономических связей с Россией при строительстве сети железных и шоссейных дорог через Польшу, о переброске флота в порты на французском и немецком побережье Северного моря, чтобы поддержать версию о готовящемся вторжении в Англию и т. д.
Собрались крупные профессионалы, для них придумывание способов одурачивания противника являлось интересной мужской игрой. Наконец-то идея прыжка на Восток и сокрушения России материализовалась! Обсудили вопрос о создании штабов «Валли-1, -2 и -3», которые были призваны руководить командами и отрядами фронтовой разведки с началом войны и соответственно разместиться близко к театру военных действий на территории Польши. Эти штабы отвечали принятой структуре отделов абвера и должны были придать мобильность разведке при подготовке к вторжению и в ходе блицкрига. Здесь же обсудили вопрос о назначении начальников штабов «Валли». Начальником «Валли-3» по предложению Бентиве-ньи утвердили Шмальшлегера, работавшего на территории Польши уже полтора года и неплохо изучившего почерк советской разведки. Обговорили кандидатуры других руководителей на ключевые посты в организуемых органах абвера на Воcточном фронте. Сама магия слов — Восточный фронт — придавала разговорам разведчиков праздничность, рождало опьяняющие замыслы, предоставляла поводы выложиться перед начальством самым блистательным образом. Каждый из них был авторитетом в своей области тайной войны, и раскрывающийся перед ними огромный плацдарм войны на Востоке сулил максимальное раскрытие возможностей по службе. Разведка во главе с Пиккенброком уже с осени сорокового года собирала сведения об оборонительных системах Красной Армии, используя для этого самолеты эскадрильи «Ровель» для заброски агентуры в Советский Союз и аэрофотосъемки с высоты до 13 000 метров, откуда их было не видно и не слышно. Пиккенброк испытывал ни с чем несравнимое наслаждение, когда демонстрировал перед начальством снимки советских самолетов, базирующихся на аэродромах близко от границы. Под это дело Гитлер наградил его орденом.
Здесь, на совещании, Пиккенброк, или как его звали в узком кругу — Пики, предложил начать ускоренное формирование шпионских школ, которые следует развернуть сразу после начала военных действий в Остланде. Он хорошо знал положение дел с кадрами кандидатов в агенты из числа белоэмигрантов на сегодняшний день: они уже иссякли и их не хватало даже для функционирующей Варшавской школы абвера.
Получив слово, Лахузен своим низким и размеренным голосом стал излагать мотивы усиления частей полка «Бранденбург-800» и развертывания его в дивизию для использования натренированных там диверсантов для захвата важных в военном отношении мостов, туннелей и удержания их до подхода авангардных частей вермахта. Лахузен встал, подошел к карте и наглядно продемонстрировал, сколько водных преград придется преодолеть. Начал он, как положено, сверху карты, с севера, подробно охарактеризовал Остланд, ткнул карандашом в Западную Двину, Неман, заметив, что в Латвии и Литве имеются мосты, затем карандаш поехал к Бугу и далее вниз… Все согласно кивали головами и вспоминали, как ловко в мае прошлого года части «бранденбуржцев», переодетых под беженцев, просочились через линию фронта в тыл французской и бельгийской армии, захватили Шельдский туннель около Антверпена, а в Париже — французские секретные архивы.
Затем в порядке очередности говорил Бентивеньи. Опираясь на полученный опыт борьбы с начавшейся деятельностью групп Сопротивления во Франции, он резонно поставил вопрос о том, как
