убийца? Что-то слишком робок! Свидетель? А откуда у него медальон? Он написал мне послание по-русски, значит, русский? Боится показаться Оле, так, может, она знает его в лицо? Кто-то местный?»
– В Мармари есть русские кроме тебя?
– Знаю, о чем ты думаешь, – кивнула Ольга. – Нет здесь никого. А вот в Каристосе точно живет несколько наших, в основном женщины. Я знакома с ними со всеми, они как-то затащили меня на какое-то дурацкое чаепитие. Только знаешь, я не вижу среди них кандидатов на убийцу, все более-менее хорошо устроены, почти у всех дети, и профессии самые мирные – медсестра, продавщица, учительница... Ты решила, что нас преследует русский, верно? Из-за надписи на зеркале? Тебе этого хватило?
– А что, это не очевидно? – покосилась на нее уязвленная Таня. – Кажется, ясно!
– Надпись могли скопировать по образцу, – отрезала Ольга. – Ничего сложного, там всего пара слов.
– Тогда бы лучше написали по-английски! – не сдавалась девушка, втайне признавая такую возможность. Ее уверенность была значительно поколеблена. – Я смотрю, тут все знают английский язык!
– Они-то знают, а вот насчет тебя могли быть не уверены, – все так же победоносно парировала Ольга. – Решили играть наверняка! Да что гадать, узнаешь, когда его увидишь! Если увидишь, конечно... – проворчала она, махнув рукой пожилой женщине, выглянувшей во двор из распахнутых дверей кухни: – Это нас обедать зовут. Так ты помни, о чем я тебя просила!
Тане не пришлось проявлять дипломатической изворотливости. Опасные темы за обедом никто не затрагивал, в основном говорили о российской жизни, так как благодаря русской снохе почти все съездили в Питер и Москву. Муж Ольги, коренастый седой мужчина лет пятидесяти с лишним, то и дело подливал гостье вина, отчего у Тани вскоре начала приятно кружиться голова, а вопрос о вечерней прогулке отпал сам собой. «Не могу же я искать приключений в таком виде! – Она благодарила хозяев, улыбалась и мечтала о том, чтобы расстегнуть пуговицу на брюках – вот уже сутки она испытывала на себе бурный натиск местного гостеприимства и подозревала, что в Москве придется устроить разгрузочные дни на одних яблоках. – Ваня бы точно велел мне сидеть дома или в том замечательном дворике с красным виноградом. Жаль, нету моих красок и картона, я бы сделала пару набросков!» Вспомнив о живописи, она слегка загрустила, в очередной раз подумав, что на ее новой работе творческие способности никому, собственно, не нужны, а нужно совсем иное искусство – продавать шкафы и диваны, причем продавать много. «И стоило пять лет учиться в институте декоративно-прикладного искусства, выдерживать такой огромный конкурс, считать своим идеалом Гауди, защищать диплом по русскому модерну, чтобы свести все к соревнованию: кто больше выпишет чеков в кассу!»
Обедали по-гречески неторопливо и основательно, из-за стола встали поздно. Солнце к тому времени уже склонилось над морем, и о поездке на острова никто больше не заговаривал. Ольга сама сварила всем кофе и вышла во двор с чашкой и сигаретой – в доме она не курила из-за ребенка. Таня последовала за ней, терзая по дороге свой мобильный телефон – он упорно не желал находить свою сеть, а местной карты она так и не купила.
– И уже не купишь, – порадовала ее Ольга, развалившись на скамье и дымя сигаретой. – В воскресенье этот киоск закрывается рано, а больше ее в Мармари нигде не продают. Неужели не потерпишь? Завтра так и так увидишь своего супруга.
Но Таня упорствовала – ей нужно позвонить мужу, и все, иначе ее никто не встретит в аэропорту, а тамошнее такси обойдется дороже, чем билет в Грецию.
– И вообще, мне нужен его совет. – Она перехватила насмешливый взгляд Ольги и рассердилась: – Ну да, совет! Я иногда слушаю, что мне говорят люди, и знаешь, это дает результаты!
– Вопрос только, какие? – усмехнулась та и протянула совсем уже надувшейся приятельнице свой телефон: – На, звони, у меня как раз есть деньги на счету. Код России ноль-ноль-семь, а если потом набираешь мобильный номер, опускай первую восьмерку. Только не советую никому делать такого подарка – сожрешь все деньги!
– Я заплачу! – радостно воскликнула Таня. – Представляю, как там сходит с ума мама, ведь я здесь уже сутки! Мало что в чужой стране и одна, так еще уехала по такому делу... Ты меня просто спасла!
Ольга только хмыкнула и, поставив на скамью пустую чашку из-под кофе, ушла в дом. Таня оценила деликатность приятельницы – говорить при свидетеле ей очень не хотелось – и, радостно торопясь, набрала номер. Иван ответил не сразу. Пока в трубке раздавались долгие гудки, она, закрыв глаза, отчетливо видела, как муж поворачивает голову, услышав звонок, неторопливо берет пульт, убавляет звук телевизора, с недовольным видом встает и берет телефонную трубку с журнального столика – он не любит, когда ему звонят воскресным вечером. По его собственному выражению, хотя бы раз в неделю ему хочется тишины. «Иногда я просто вижу, каким ты будешь в шестьдесят лет! – не раз говорила мужу Таня. – Сказать? Таким же, как сейчас, в двадцать восемь! Похоже, ты родился пенсионером!»
– Наконец-то! – услышала она голос мужа, неожиданно близкий и ясный. – Что ты с матерью делаешь? Она оборвала мне телефон, требует, чтобы я предпринимал какие-то меры!
– У меня мобильник не работает, а больше позвонить было неоткуда, – мысленно Таня обругала себя свиньей.
– Когда вернешься?
– Завтра, так что встречай, но сейчас нужна твоя помощь...
– Что случилось? – В его голосе послышались тревожные нотки, и это наполнило Таню законной гордостью – за нее переживали, ее любили! За эту заботу она прощала мужу его нравоучения и стариковскую рассудительность, от которой порою становилось невыносимо тоскливо. – Тебя обокрали?!
– Ванечка, почему сразу обокрали? – нервно рассмеялась она, покусывая губы. – Неужели ты думаешь, что меня до сих пор надо водить за ручку и кормить с ложечки? Нужен твой совет, тут кое-что происходит, и я не знаю, как поступить. Не перебивай, а то истрачу кучу денег!
Аргумент мгновенно подействовал, и за все время, пока Таня излагала события последних суток, муж не перебил ее ни разу. Она даже несколько раз переспрашивала, слушает ли он еще – так тихо было в трубке. Наконец, нервно теребя черепашку (о ней только что шла речь), Таня спросила:
– И как поступить? Может, выйти в город одной, без Оли, и он ко мне подойдет?
– Твой Паша тоже вышел в город один, – мрачно ответил муж. – Видала, что от него осталось?
– Значит, сидеть тихо и не высовываться? – спросила она, заранее зная ответ, но Иван промолчал – он явно что-то обдумывал.
– Повтори-ка, когда эти ягоды появились у тебя в номере? – Когда Иван заговорил, его голос звучал настороженно, словно он боялся спугнуть появившуюся у него догадку. – После того как ты вернулась из полиции?
– После. До – я бы заметила. А в чем дело, Вань? – Таня тоже насторожилась, чувствуя настрой мужа. – У тебя есть какие-то мысли насчет...
– А когда вы приехали в это кафе, с шикарным деревом, Оля часом не сходила в туалет раньше тебя?
Таня поняла и вздрогнула. Затылок покрылся гусиной кожей, словно к нему прикоснулись чьи-то ледяные пальцы. «Оля?! Нет, как бы она могла... А вдруг со стороны виднее?!»
– Я не видела, чтобы она туда ходила, – проглотив комок в горле, ответила Таня, озираясь, чтобы убедиться, что во дворе, кроме нее, никого нет. – Правда, могла и пропустить, я несколько минут простояла во дворе под тем деревом, задумалась. Так ты думаешь, что она украла ключ у Матильды и подкинула мне ягоды, пока я спускалась по лестнице в холл?! А потом каким-то чудом сама оказалась там, внизу?! Вань, у нее не было такой возможности! На это способен только Бэтмэн, ведь лестница вниз одна, и там была я!
– Она могла подкинуть ягоды, пока ты спала, сама же говоришь, что у вас балконы были рядом, – безапелляционно заявил супруг. – А ягод ты спросонья просто не заметила!
– Нет, я...
– Не заметила! – резко повторил он, и Таня, прикусив губу, проглотила свои возражения. Спорить было бесполезно, ведь доказать обратное она все равно не могла. «А как мне надоело доказывать это обратное! Надоело, что мне рассказывают про меня же вещи, которых со мной не было, да еще велят самой в них
