она успела передумать за утро. Мать, ничего не замечая, с воодушевлением продолжала:
– Вы были милой парой, только знаешь, я никогда не верила, что вы будете вместе долго. Что-то в нем было такое, недолговечное...Сама не знаю что! Только когда он пропал, я сразу подумала, что давно это предвидела. Так вот, Танюша, о чем я хотела поговорить... – В голосе матери зазвучали менторские нотки. – Вчера мне показалось, что ты слишком горячо взялась за его дело, а ведь прошло четыре года! Ваня ничего тебе не сказал?
– Нет, мам. – Она еле разжала губы для ответа.
– Он деликатничает, а сам, я уверена, ревнует!
– К покойнику? – горько усмехнулась девушка. – Нет, мама, на это он не способен, не переживай. И потом, мы с ним договорились, что я больше не буду говорить при нем о Паше.
– Вот видишь! – воскликнула мать. – Значит, ревнует! Танюша, запомни – это родители могут тебе простить все на свете, а муж – нет! Видишь, ты вчера меня отпихнула, а сегодня я уже звоню, потому что беспокоюсь, не натворила бы ты глупостей...
Таня повесила трубку, даже не дождавшись окончания фразы. С минуту она слушала установившуюся тишину, не веря, что решилась на такое, затем осторожно сняла трубку и положила ее на бок рядом с аппаратом. Таким образом она была уверена, что мать ей не дозвонится. «Решит, что на линии неисправность или у нас телефон сломался. Что я трубку бросила, ей даже в голову не придет!»
Таня никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой, но странно – она начинала находить в этом чувстве своеобразную прелесть. В ней проснулся дух противоречия. Больше всего девушке хотелось сейчас сделать что-нибудь, что безоговорочно осудили бы и мать, и муж, и все, кто считал себя вправе ею командовать. Например, отправиться на прогулку, несмотря на высокую температуру, которую так и не удалось сбить таблетками. Взять из ящика комода деньги, отложенные на уплату за квартиру, и дать их Наташке, отлично зная, что та не вернет, как не вернула еще ни один долг. Открыть старую записную книжку и позвонить всем старым подругам, пригласить их, опустошить бар и полюбоваться ошеломленным лицом Ивана, вернувшегося с работы в разгар вечеринки. Просто позвонить кому-нибудь и рассказать о своей жизни – все равно кому, лучше даже совершенно чужому человеку. Просто кому-нибудь позвонить... У нее в голове вертелось что-то связанное со звонком, Таню мучило ощущение, будто она что-то забыла. «Какое-то обязательство, я что-то должна была сделать в Москве...»
Внезапно она вспомнила и негромко ахнула. «Визитка! А если я ее оставила в консульстве?!» Таня не помнила, чтобы брала ее с ночного столика. Вообще, процедура сборов запомнилась ей смутно, может быть, из-за уколов, которые ей сделали на прощанье, чтобы сбить температуру. Девушка бросилась в прихожую, сорвала с вешалки вельветовую куртку, в которой прилетела, обшарила карманы и, ничего не найдя, помчалась в ванную и принялась выбрасывать вещи из стиральной машины. Она так волновалась, словно от этой визитки зависела ее собственная судьба, как будто слово, данное незнакомой, психически неуравновешенной женщине, что-то в самом деле значило... И когда нащупала плотный листок картона в заднем кармане джинсов, с облегчением вздохнула и вытерла со лба проступившую испарину.
Это визитка была единственным, что осталось у нее от Греции, – только этот клочок картона да еще воспоминания – красочные и пугающие, необыкновенно красивые и похожие на ночные кошмары.... Там, в прошлом, среди этих воспоминаний осталась ее надежда узнать правду о смерти своего парня и вкус свободы, которая была невозможна дома. Таня разгладила визитку между пальцев и прочитала печатный текст. Имя, фамилия – Андрей Журов, должность – старший консультант и название некоей фирмы – «Два Эдельвейса», эффектно выделенное блестящим голубым шрифтом. Внизу значились московские номера телефонов.
– Вот этого Ваня никогда бы не сделал! – сказала она вслух и мстительно улыбнулась. – Значит, я просто обязана позвонить!
Глава 10
Она недолго ждала ответа, набрав первый же из номеров. Таня заранее приготовилась к неудаче, помня душераздирающий рассказ Ирины о том, как ей полгода не удавалось дозвониться до сына, и потому была просто обескуражена, услышав бодрый мужской голос:
– Журов слушает!
– А-а-а... – протянула она, не сразу найдясь с ответом. К счастью, ее не торопили, и девушка смогла наконец собраться с мыслями. – Это вы и есть? Андрей Журов?
– Я самый, – подтвердил мужчина. В его голосе зазвучал насмешливый интерес. – А с кем имею честь?
– Вы меня не знаете...
– Уже понял. Мне ваш голос незнаком. – Собеседника явно забавляло ее смущение. – Что вы хотите сообщить?
И так как девушка не отвечала, шутливо предположил:
– Что, я выиграл «мерс», съев миллионный блинчик в вашем ресторане? Куда за ним подъехать? То есть за «мерсом», не за блинчиком?
– Нет, блинчики тут ни при чем. – Таня с трудом перевела дух, готовясь к решительному броску. Голос в трубке был совсем молодой, веселый, и в нем ясно читалось намерение хозяина пофлиртовать с незнакомкой. В какой-то момент ей даже захотелось бросить трубку и не смущать покой этого человека. – Несколько дней назад я виделась с вашей матерью.
– С моей... – Голос внезапно заскрипел, словно в него насыпали песку. Андрей закашлялся и сипло выдохнул: – Где она?
– В Греции, как и раньше. – Рубикон был перейден, и девушке стало легче. – Она встретила меня там случайно, в кафе, и попросила связаться с вами. Мы даже не знакомы. Сама она почему-то не может дозвониться, хотя вот у меня получилось сразу...
– А она разве мне звонила? – все так же сипло спросил Андрей.
– Говорит, что да, но эти телефоны не отвечали. Во всяком случае, она дала мне визитку, просила еще раз попытаться, сказала, что это последний шанс, потому что у вас на квартире живут какие-то жильцы, и они не знают, как вас найти... Она уже все испробовала...
– Постойте! – перебил ее Андрей, уже своим нормальным голосом, в котором слышалось глубокое недоумение. – Вы мне какую-то сказку рассказываете, прямо, «шел по улице сиротка, посинел и весь замерз»! Мать ни разу мне не звонила, ни сюда, ни домой, а в моей квартире живу я сам и, между прочим, не один, а с бабушкой! Ее матерью, к слову! Куда же я, по-вашему, дел бабушку, если сдал квартиру? Может, она и это вам сказала?
Таня больно прикусила губу. Она даже не собиралась настаивать на своей правоте – по голосу этого человека было ясно, что он говорит правду. Девушка хотела было извиниться и положить трубку, но Андрей, опомнившись от потрясения, вцепился в нее мертвой хваткой:
– Мать что-то напутала, или вы ее не поняли. Да ладно! Значит, вы видели ее? Как она? Здорова?
– Такое впечатление, что вполне, – нерешительно ответила Таня. – Но... Она очень одинока. Муж умер, с вами она связаться не может... Она так меня просила позвонить вам... Может быть, неправильно набирала номер?
– Мать вечно что-то путала. – В смягчившемся голосе Андрея зазвучали ностальгические нотки. – И теряла. Деньги, ключи, документы... Я ее восемь лет не видел, с тех пор много воды утекло... А она, оказывается, не изменилась.
– А почему же вы ей сами не звонили? – не выдержав, спросила Таня. Она отчего-то совершенно не стеснялась этого незнакомца, возможно, потому, что он не стеснялся ее и свободно говорил об очень личном. – Обиделись?
– На что? – возразил Андрей. – Она свободный человек. Решила выйти замуж – и на здоровье. Я уже не был грудным младенцем, в университет готовился поступать... А насчет материальной стороны, так это вопрос доброй воли, верно? Не хотела и не помогала. Да я и не взял бы у нее денег! – твердо прибавил он, и Тане показалось, что, несмотря на только что высказанную декларацию прав независимости, Андрей скрывает под бравадой застарелую обиду.
– Значит, пожалели ее и решили помочь? – после паузы спросил парень. К этому моменту Таня припомнила, что говорила о нем Эви, и сосчитала, что сейчас Андрею никак не может быть больше двадцати шести. «Почти мой ровесник!» Это окончательно ее раскрепостило, и она без стеснения
