Напарница

не бегаю. Знаете, как в пословице: кто гонится за двумя, ни на одной не женится.

— Сударь!

— Тише, тише, милостивый хозяин, — перешёл на острийский вампир. — Вы всё равно не можете причинить мне вреда, так что не тратьте понапрасну силы. Отправим Ивону к её подруге, а сами побеседуем в своё удовольствие. Заприте дверь на засов и поднимемся наверх, коль скоро комната занята девушками. Да, Ивона, будешь утешать бедняжку, скажи, что, как дейстрийская подданная, она должна обратиться в посольство с жалобой на нападение канцелярии, и, после соответствующей ноты не только будет свободна, но и получит извинения.

— Я собирался сказать это сам, — уязвлёно произнёс сын синдика. — И завтра же отправить человека с письмом в посольский городок.

— Приятно встретить такую услужливость, — безмятежно произнёс мой напарник и подтолкнул меня в сторону комнаты. — Ну же, Ивона, я убеждён, что твоя помощь просто необходима бедняжке Аманде!

— Вы забыли спросить меня, — ещё более уязвлёно заявил сын синдика, хочу ли я иметь с вами дело!

— Нет, сударь, не забыл, всего лишь не собирался, — услышала я, послушно заходя в комнату. — В вашем положении, когда вы отдали все украденные… о, простите, только что добытые! деньги своим наёмникам, неразумно отказываться от банковских билетов, которые ждут вас наверху. Итак?..

Через несколько часов я сидела рядом с вампиром на козлах кареты, уносящей нас обоих из города. С собой мы увозили воспоминания о самых разных переживаниях, как приятных, так и не слишком. Уроки Беаты, сведения Дрона Перте, сдавшего нам наиболее видных лиц в их организации (среди им сочувствующих в Дейстрии были названы видные политические деятели и просто богатые люди, те же Таспы, и не только они). Рыдания Аманды, оглушённой свалившимися на неё бедами — я оставила бедняжку в объятиях Дрона, громогласно клянущегося сделать всё, от него зависящее… и так далее, как это принято в плохих романах… и в Острихе. Когда мы уходили, авантюрист даже не поднялся, чтобы проводить нас, слишком уж он был занят: осушал поцелуями слёзы своей невесты.

— Жалеешь, моя хорошая? — уточнил вампир, прижимая меня к себе.

— Скорее радуюсь, — задумчиво отвечала я. — Ни дома, ни друзей, ни привязанностей. Никогда не думала, что такая жизнь окажется мне по душе.

— Друзья и привязанности не полагаются таким, как мы, — засмеялся напарник, целуя меня в висок. — А что касается дома, ты не права. Или забыла? Мастер обещал обставить загородный дом для тебя. Он ждёт нас, моя дорогая, наш дом — мой и твой. Ты довольна?

— Давай помолчим? — предложила я вместо ответа, и вампир согласно кивнул.

Рассказ восьмой. Разорванный договор

Чёрен путь в ночи, грозен ветра свист,
Только я черней и грозней сто крат!
И с судьбой играть не приучен в вист,
Даже если ставка — сокровь, собрат.
Я хлещу судьбу поперёк хребта,
Для меня один есть аллюр — галоп!
Кто-то выстрел примет в район крестца,
А по мне, коль пулю, так сразу в лоб!
И молитвой духа не укреплял.
Что мне рай и ад, что мне божий гнев,
Коль смотрю до боли во мглу зеркал,
Сам себя увидеть в них не сумев.
Я росы кладбищенской пью до дна
И пригоршней полной черпаю кровь,
Мне не всякая жизнь была годна,
Что ж теперь, под всякую смерть готов?!..
Нет, не будет того ни вжизнь, ни ввек!
Стон врагов мне слаще иль шпаги звон,
Или чёрной мести кровавый брег,
Или долг, для которого был рождён.
Но когда мой мир весь по швам трещит,
Но когда спешит за бедой беда,
И всё то, чем жил, поднято на щит,
А былое — просто тщеты тщета,
Как опору мне отыскать в бою,
Как найти суметь непростой ответ:
Для чего я жил и теперь живу,
Для чего, скажи, если долга нет?!
Если бойней вдруг обернулась месть,
Если в сердце ненависть не горит,
Только тлеет, будто угольев медь,
И врага моего просто жалок вид?
Я бы мог отречься — не быть тому!
Я б и сдаться мог — пропади оно!
Как умел, так жил, пусть не по уму,
А иначе мне уже не дано.
Потому что есть лишь один закон
И для тех, кто жив, и для тех, кто мёртв.
Он в сердцах — негласный! — запечатлён,
И не нужно ему ни строк, ни слов.
Повинуясь высшему одному,
Я и в этот раз принимаю бой.
Даже если знаю — не потяну!
Я люблю тебя, слышишь?! И пёс со мной!
И гори огнём всё, чему служил,
Мне судьбы не выбрать уже другой.
И свободу ночи и стынь могил
Отдаю, чтобы видеть тебя — живой!
Страшен бой в ночи, грозен ветра свист,
Только я страшней и грозней сто крат!
И уходит небо куда-то вниз…
И твои глаза на меня глядят…

«Исповедь»

Садовников Александр