он в гораздо лучшую сторону!
Глава 33
В Петербурге сразу все показалось наоборот.
Едва вышли на воздух, поразила картина грязного снега, лежащего кучами вдоль тротуара, сосенки перед аэропортом были не чисто зеленые, как в Швеции, а скорее серые, и самый воздух казался замутненным. Не говоря уж о смешанном благоухании бензина, какой-то дальней гари и ядовитой краски.
Слава богу, не пришлось отдаться в руки субъектов весьма неблагонадежного вида, настойчиво зазывавших в свои такси, хотя машин с шашечками видно не было. Орудовали частники, но очень уж оголтелые. Такие не то довезут втридорога, не то просто ограбят по дороге - это уж кому как повезет. Но Героя с Джулией машина дожидалась тут же на стоянке, хоть это - островок нормальной цивилизации.
Едва уселись и отъехали, Джулия высказалась:
- Ничего у нас никогда не будет! Все думают, как до власти дорваться и урвать, больше ничего. Раньше коммунисты под себя гребли, теперь эти новые демократы. Угораздило на воровской малине родиться! Да если бы я родилась шведкой, я бы сейчас автоконцерн имела, с 'Вольво' и 'СААБ' конкурировала!
Герой вспомнил неразрешимый вопрос, которым задавался в больничной ночной тиши: 'Почему Я - это Я, почему Я в центре мира под названием 'Герой Братеев', а не в центре другого мира?!' Джулия те же вопросы поставила грубо и примитивно, свела к пародии.
- Я еще с детства другой жизни хотела! Тогда еще мечтала не о Швеции или другой стране, а о городе настоящем. Ты-то в Ленинграде родился, а я в Вологде. И еще в первом классе решила: вырасту и уеду! Потому и в ветеринарный поступила: из Вологды в человеческий медицинский кто бы меня пустил? Если только родители не устроили бы за двадцать тысяч тогдашних. У меня Ленку, подружку, папа так устроил. Вот и учились: она в Педиатрическом на детского врача, а я в ветеринарном - на собачьего. Зато у меня теперь свое дело и я на настоящей машине езжу, а Ленка покрутилась здесь, ребенка родила без мужа да в свою Вологду и вернулась. Недавно приезжала, у меня ночевала: губки кусает и завидует, бедненькая. Потому что я сама пробивалась, а ей папа дорогу пробивал, как ледокол. Она и выросла бледной немочью... Вот и высказалась наконец. На девятом месяце знакомства. А ты и не расспросил ни разу, тебе неинтересно. А между прочим, я сразу после института могла за немца выйти. Очень любил и просил. Только он мне не нравился, одно достоинство, что немец, что в богатую страну увезет. А мне и пожить в настоящей стране хотелось, и любви хотелось тоже. Молчала и очень мучилась. А то была бы сейчас богатой фрау, тоже бы дело завела. Немцы честные, у них такого понятия нет - рэкет. Дура я, наверное, что все-таки осталась ради любви. Потом любовь эта испарилась десять раз. Любовь испаряется, а гражданство немецкое остается. А так вот живу в воровской стране. А если, например, сейчас уехать, так ведь достанут. В той же Германии рэкета нет - для немцев. А свои своих достают! Здесь-то я своими мальчиками обороняюсь, они проблемы улаживают, если нужно, а там еще и всю охрану за собой везти - дорого. Да и не пустят немцы столько подозрительных русских. Такая у нас страна - подозрительная!
Герой молча вел машину. Джулия увлеклась своим монологом, и ответных реплик с Героя не требовалось. Вот он и не спорил, но думал, что родная страна, конечно, достаточно воровская, но ведь в добропорядочной Германии торговля пирамидами, улавливающими космический ветер, у Джулии вряд ли получилась бы. Так что не ей сетовать.
Они подъехали к его дому. Поднялись. Квартира Героя тоже не смотрелась после номера-люкс.
- Да-а, надо наконец менять обстановочку, - проговорила Джулия.
- Лучше что-нибудь за городом, - напомнил Герой. - В Комарово мы же собрались.
- Да-да, собрались. Вообще-то правильно. Понюхала я чистого воздуха в Стокгольме, неохота снова нашу отраву глотать. Раз нам теперь доходы позволяют. Ты у меня гений, ты и выбирай пейзаж, какой нравится.
Зазвонил телефон - звонки похожи на папины.
- Привет! Ну наконец. Три дня никто не отвечал.
- А мы в Стокгольм смотались ненадолго.
- 'Мы'? Ты что - женился?
- Да вот, с Джулией ездили, - не уточнил Герой своего семейного статуса.
- Имя космополитическое. Она что - американка или, может, шведка?
Герой отвернулся от трубки и объяснил Джулии:
- Папе понравилось твое имя. Он подумал, что ты американка. - И в трубку: - Нет, просто она любит иноземные места.
- Они, конечно, хороши - в умеренных дозах.
Папа-то как раз давно уже принимает иноземные места в дозе неумеренной. Но Герой не стал углублять эту тему. Сказал нейтрально:
- Мы хорошо съездили. И отдохнули, и посмотрели. Может, какие-нибудь дела еще сделаем со шведами. Патент шведам продадим на некое изделие, - сказал он, чтобы подразнить Джулию.
- Нужно, чтобы все могли использовать новые изобретения свободно. Во всем мире, - серьезно заметил папа.
- Рынок требует изобретения продавать.
- Вот рынок-то мне и не нравится, - сообщил папа.
Герой расхохотался. И объяснил удивленной Джулии:
- Надо было здесь быть почти диссидентом, уехать в Америку, чтобы кончить тем, что рынок не нравится!
И в телефон:
- Чего ж ты тогда в свое время в КПСС не вступал? Ей тоже рынок не нравился.
- Значит, КПСС мне нравилась еще меньше. Худшее - враг плохого... Ладно, чувствуешь-то ты себя как? Мама все беспокоится, что там у вас нужных лекарств не достать.
- Все у нас достать. Было бы чем платить. Рынок регулирует, - не упустил он случая подразнить папу. - Да мне не нужны лекарства: метастазы у меня не обнаружены, как ни искали. А для профилактики я травы пью. Джулия достала у хорошего травника.
- Джулия, я вижу, тебя со всех сторон обихаживает. Ну, привет ей. От мамы тоже.
- У вас-то нормально? Сердце твое?
- Как пламенный мотор. Помнишь песню?
- Не помню.
Когда повесил трубку, Джулия его поцеловала.
- Спасибо, миленький, наконец-то ты меня своему папе рекламируешь. Признал официально, вроде как палестинскую автономию.
Герой уставился с недоумением:
- Сравненьица у тебя.
- А я раз в Израиле отдыхала. Очень даже хорошо. Там как раз евреи спорили: признавать или не признавать палестинцев?! Я говорю: чего вы зря шумите? Признавайте или нет, все равно они существуют. Хоть вам и не нравится, а куда вы от нее денетесь? Вот и от меня тебе, похоже, никуда не деться, нравлюсь тебе или не нравлюсь.
Очень уверенно сказано.
- Ну, конечно, нравишься! - обнял ее Герой. - А иначе зачем бы я тебя здесь укладывал почти каждую ночь?
- Ой-ой! Будто ты спишь только с теми, кого любишь!
- Конечно! А иначе - зачем же, когда вокруг большой выбор? Вот Адам не обязательно любил Еву: у него выбора не было. А я - я никогда не спал с такой, которую не любил. Хотя бы в этот момент. А если мы с тобой уже много раз, значит много моментов, когда я тебя люблю. Многократно я тебя люблю, можно даже
