находится в смертельной опасности. Негодяй завезет ее куда-нибудь, убьет, ограбит и скроется.
Сергей Филиппович отложил в сторону бумаги и большими шагами стал мерить кабинет, погруженный в тяжелые думы. Он лег далеко за полночь, но не мог заснуть.
Утром он поехал к Горяниным.
Алексей Петрович собирался идти в суд.
— Что ты пришел ни свет ни заря? — с удивлением спросил он Прохорова.
— Я не к тебе. Мне Евгению Павловну.
— Пройди в столовую, я сейчас тоже, позавтракаем.
— Сергей Филиппович! — радушно воскликнула Евгения Павловна. — Здравствуйте, садитесь! Я сейчас вам налью кофе. Алексей тоже придет.
— Я к вам, — ответил Прохоров, целуя ее руку и садясь подле нее. — Вам сказала Елена Семеновна, куда она уехала?
— Уехала?
— А вы не знали?
— Я знала, что она собирается ехать, но она не приезжала проститься.
— Она уехала вчера вместе с Чемизовым.
— Вот какая торопливая! — засмеялась Евгения Павловна. — Загорелась, как порох. Бедная женщина! — Она сочувственно взглянула на гостя. — Этот Чемизов совершенно увлек ее.
— Совершенно, — глухим голосом повторил Прохоров. — А теперь я узнал ужасную вещь и хочу непременно ехать за нею.
— Что такое? — Горянина с испугом взглянула на Прохорова.
— Этот Чемизов — разбойник и убийца; его специальность — ограблять богатых вдов и убивать. Вы слыхали об изрезанной женщине?
— Ну?
— Это его рук дело! — ответил Прохоров.
— Что вы? — Горянина побледнела и откинулась на спинку стула. — Я этому не могу поверить; он был у нас.
— Что же? Разве мог знать Алексей Петрович, что вводит к себе в дом вора и убийцу? Я вам расскажу все по порядку.
— Подождите, я позову Алексея.
Евгения Павловна позвонила и приказала явившейся служанке:
— Скажите барину, что он непременно нужен мне.
Горничная ушла, и вскоре появился Алексей Петрович.
— Ну, что у вас такое?
— Слушай, что будет рассказывать Сергей Филиппович, — ответила ему жена. — Ты ввел к себе в дом мошенника и убийцу.
— Что?
— Вот слушай.
— Да, это очень возможно! — воскликнул Прохоров. — Я узнал вот что, — и он рассказал про Семечкина, про поиски Патмосова и про браслет.
— Э! — задумался Горянин. — Действительно, серьезное дело…
— Но Елену Семеновну нужно спасти! — сказала Горянина.
— Непременно, — отозвался Прохоров. — Я за ней поеду.
— Она говорила мне, что поедет с ним в Ялту.
— Ну, Ялта — небольшое место, — сказал Горянин, — там ты, Сергей, понятно, сумеешь найти их и спасешь нашу милую Елену Семеновну.
— Я еду сегодня же. Мне надо быть в Москве. Там я пробуду два дня, а потом поеду в Ялту. Но, если я не найду их, тогда что?
Горянин тихо свистнул.
— Понятно, трудно по России искать этого Чемизова: он мог уехать в одном направлении, пересесть, вернуться и поехать совсем в другую сторону. Не знаю, что тебе и посоветовать. Но ведь у вас такой советчик, как Патмосов. Чего лучше?
— Во всяком случае, — решительно заявил Прохоров, — я еду сегодня в Москву, заканчиваю свое дело, иоттуда в Ялту. Не найду там Елены Семеновны, протелеграфирую Патмосову. А если вы, дорогая Евгения, Павловна, что-нибудь узнаете, то Богом молю вас… Эти два дня я в Москве. «Лоскутная» гостиница, а затем в Ялте. Телеграфируйте туда на станцию.
— Как только узнаю что-нибудь, тотчас сообщу, — сказала Горянина. — Благослови вас Бог! Вы меня заразили страхом. Я теперь не буду спать ночи. Бедная Елена Семеновна! С ней, может быть, Бог знает что!
— Да, если все это так, то господин Чемизов, так сказать, — фрукт, — проговорил Горянин.
— Кандидат в каторжные работы, и я добьюсь этого, — сказал Прохоров. — По крайней мере, Патмосов почти не сомневается, что он — убийца Коровиной. Теперь задача — поймать его.
— Ну, благослови тебя Бог! — пожелал Горянин. Я тороплюсь.
Он пожал руку Сергею Филипповичу и, поцеловав жену, удалился.
Прохоров посидел еще несколько времени у Горяниных, выпил кофе. В тот же день он собрал необходимые бумаги, уложил чемодан и с одиннадцатичасовым поездом уехал в Москву.
XVI
ВОЗОБНОВИВШИЕСЯ РАЗГОВОРЫ
Графиня Фигли-Мигли устраивала обычный небольшой вечер с танцами для молодежи. В ее доме собрался избранный кружок, и в ярко освещенных богатых и уютных покоях чувствовалось оживление. В зале молодые люди танцевали под рояль, в соседней комнате играли в карты, а в уютной гостиной сидели пожилые люди и вели беседы на политические и общественные темы. Графиня переходила от группы к группе, с обворожительной улыбкой прикладывала к напудренному носу лорнет и очень ловко давала беседе то направление, которое желательно было в ее салоне. Здесь были и генерал Чупрынин, и прокурор Светевич, восходящее светило, которого прочили в министры, и остроумный Семен Николаевич Струков, молодой военный юрист, и генералы на действительной службе, и атташе посольства, и несколько дам высшего света.
Чупрынин окончил игру, встал и перешел в гостиную.
— Как играли? — обратился к нему молодой чиновник министерства иностранных дел.
— Скверно, — ответил Чупрынин. — Не везет в последнее время. Ну, ваше превосходительство, — обратился он к Светевичу, — как насчет 'моей руки'?
Прокурор удивленно взглянул на генерала.
— Не понимаю, ваше превосходительство.
— Вот тебе раз! — воскликнул Чупрынин и обратился ко всем: — Вот вам и наша юридическая машина. Вообразите, в декабре месяце мой «Милорд»… собака у меня так зовется, страшный дог, огромнейшего роста… Да, так вот мой Милорд принес к нам в кухню оторванную, замерзшую женскую руку.
— Ах! — воскликнула подошедшая графиня Фигли-Мигли. — Какие вы ужасные вещи рассказываете! Откуда она достала эту руку?
— Со двора, графиня, — ответил Чупрынин. — После этого нашли еще одну ногу, а потом голову. Говорили, что зарезана прекрасная молодая женщина. Я все время жду, когда раскроется это преступление, и вот вам: до сих пор ничего неизвестно, а наш Петр Станиславович даже забыл об этом деле!
Прокурор снисходительно улыбнулся:
— Ваше превосходительство, если обнаружено преступление, то, могу вас уверить, преступник не
