— Тебе Мармиэль придал иллюзию внешности эльфа, — ехидно заметил Сема. — Вот сними штаны и сам посмотри, что там не так.
— Он придал внешность эльфа только моему лицу, — парировал я. — Остальных характерных деталей он не касался. Так это правда, что там у тебя три штуки?
— Да нет же! — покраснел Семен. — Все там нормально.
— И с самого начала нормально было? — не унимался я.
— Ты что?! — снова взъярился Семен. — Это уже ни в какие ворота не лезет! Раньше у меня и уши были нормальными, и все остальное! Не зли меня!
— Да я-то откуда знаю? Если судить по речам Мармиэля, то ты раньше очень удачно скрывал свою истинную суть.
— Нет, я когда-нибудь прибью этого подлого представителя человечества! — мечтательно проговорил Сема. — Мне только благодарны за это будут. И как это меня угораздило стать его другом?
— Напомнить? — прищурился я.
— Да нет, — вздохнул Сема. — Если бы тогда, на дискотеке, не ты, то хороший мордобой мне был бы обеспечен.
— Не мордобой, а мордоизбиение, — поправил я. — Мордобой получился со мной. Славно я тогда оторвался!
— Угу! — кивнул Сема. — Уже тогда твоя варварская натура проглядывала. А ведь, из порядочной семьи, папа — кандидат, мама — инженер. И как их угораздило такого сына …?
— Эй! Договаривай! — насторожился я. — Ты хотел сказать, что в чем-то другом я изменился?
— Ну, — уклончиво сообщил Семен, — я пока только собираю данные. Систематизировать я их буду позже.
— Муля! Не нервируй меня! — прорычал я.
— Ты уверен, что в физиологическом плане ты остался прежним? — хитро поинтересовался Сема.
— Ну, после муштры Орантоэля, я, конечно же, изменился, — вынужден был признать я, и тут же перешел в атаку:
— Я уже не говорю о твоей семье! Такие порядочные люди, а сын, мало того, что эльф, так и с самого рождения удачно прикидывался человеком.
Семен попытался пнуть меня ногой, выдернутой из стремени, но я придержал Джупана, и пинок попал в пустоту.
Вот так, препираясь и подкалывая друг друга, мы и проделали весь путь до замка барона, который вырастал вверх по мере приближения к нему.
Замок был грандиозен и построен в лучших традициях средневековья. Я не специалист в вопросах фортификации. Как-то не возникало у меня такой нужды. Но если одной из функций этого замка была задача внушить уверенность в неприступности оного, то эта функция была выполнена на все сто!
Все это было выстроено в форме квадрата с опорными башнями на углах. Высота стен составляла по моим подсчетам метров, этак, пятнадцать. А если учесть, что вокруг замка еще был вырыт ров, заполненный водой, то преодолеть эти стены становилось весьма затруднительно.
Замок был, в виду заходящего солнца, закрыт для посещений. Подъемный мост уже был поднят надо рвом, на двух мощных цепях.
— Ну, и как же мы сможем туда попасть? — печально поинтересовался я, прикидывая расстояние до вожделенного входа.
— Интересно, а тут есть какой-нибудь постоялый двор? — вторил мне Сема.
Наше прибытие не осталось без внимания местной публики, состоящей в основном из крестьян. Они начали кучковаться поблизости от нас, рассматривая это чудо (то есть, нас с Семеном) с бесцеремонным любопытством и комментариями.
— Это кто? — донесся до меня женский голос.
— Дык, эльфы это! — авторитетно ответил мужской бас.
— А откель ты, Рубоп, знаешь, что это эльфы?
— Дык, ты на ихние ухи посмотри!
— Ой мамочки! Такие милые, а ухи-то! Кто ж их так?
— Да никто, Орсана! Это у них от рождения такие.
— Ой, бедненькие!
Я хмыкнул и тихо обратился к Семену:
— Теперь я знаю, почему человеческие женщины так к эльфам стремятся.
— Почему? — безучастно спросил Сема.
Видно было, что разговоры среди крестьян его не очень интересуют. Он обдумывал проблему ночлега.
— Да они жалеют эльфов! Вы такие милые, но ухи вам кто-то нехороший испортил, — хихикнул я.
Семен кинул на меня уничтожающий взгляд, но препираться не счел нужным.
— Эй, честной народ! — обратился он к кучке крестьян. — Тут переночевать есть где?
— Дык, есть, как не быть, — выступил вперед рослый мужик. — Вона, в замке можна. У гыспадина барона.
— А как же это? — указал на мост Семен.
— Дык, покричать надобно! — поучительно изрек мужик. — Гыспадин, значицца, услышит и мост велит опустить. Он гостей любит!
— Минуй нас пуще всех напастей, как барский гнев, так барская любовь! — пробормотал я, пришедшие внезапно на ум слова.
— Ну, и кто кричать будет? — задал новый вопрос Сема.
— Дык, вона… Пускай Рубоп и крикнет. У него голос такой, что даже коровы приседают от его рева. Рубоп! А ну, крикни, что тут гости к гыспадину барону!
Из толпы выдвинулся индивид. Это был здоровый дядя. Черные кучерявые волосы образовывали на его голове что-то, на подобие, вороньего гнезда. Черная же борода, лопатой лежала на выпирающем животе. Он вежливо, прикрыв ладошкой рот, кашлянул и изрек:
— Отчего же? Можно и крикнуть.
Потом немного подумал и осведомился:
— Вам как надобно, чтобы все там на стены высыпали, али только разбудить?
— А они что, уже спят? — удивленно спросил Семен.
— Дык, кто ж их знает? Нам сие неведомо. Благородные — они и есть благородные.
— Тогда, только разбудить, — решил Сема.
Рубоп кивнул и повернулся к стене замка. Он прикрыл глаза, с шумом набрал в грудь воздуха и гаркнул:
— Гости к гыспадину барону!
Сказать, что это прозвучало громко — значит, ничего не сказать! Это прозвучало оглушающе громко! Ну, мы-то были предупреждены, но коням-то никто не разъяснил, что будет такое! Джупан и Орис, как это положено благородным скакунам, взвились на дыбы. Если бы мы не уцепились всеми конечностями за все, что могло нас удержать, то, самым позорным образом, мы бы оказались на земле. У Леблона случилось избавление пищевода от наполовину переваренной шляпы. Он выпученными от ужаса глазами пялился на мужика, пытаясь подобрать разъехавшиеся ноги.
Крестьяне, надо отдать им должное, были людьми деликатными. Они сделали вид, что не заметили нашего замешательства. Все шло по плану — это главное!
Со стороны стены раздался грохот, как будто упало много чего железного. В окне надвратной башни появилось что-то, со сползшим на нос шлемом. Нервно дрожащей рукой шлем был приподнят и на наше сборище воззрились глаза стража.
— Ты чего ревешь Рубоп? Ты что, хочешь чтобы гыспадин барон велел тебя высечь? — перепуганным голосом вопросил страж.
Договорить ему не дал рев, не уступающий реву Рубопа.
