Книга странствий

Забытые стихи

Был у меня как-то краткий разговор с литературным профессором Романом Тименчиком, благо живет он тут же в Иерусалиме и преподаёт в университете. На случайной пьянке встретившись и мне желая что- нибудь приятное сказать, Роман спросил:

- У вас ведь, Игорь, есть черновики? Отдайте нам их, мы бы изучали ваше творчество, уже пора.

Я был польщён безмерно и, неловко восхищение скрывая, горестно признался:

- Нету, милый Рома, я как книжку кончу, сразу всё выбрасываю, не держу архива никакого.

- Жаль, - ответил мне профессор с облегчением, - а то бы изучали.

Через какое-то недолгое время я наткнулся в ящике стола на уцелевший по случайности блокнот со множеством стишков. Вот настоящие литературные черновики, обрадовался я. И на случившейся такой же пьянке я как бы мельком и со скромностью, присущей ситуации, сказал Тименчику:

- А знаете, Роман, я тут нашёл один блокнот довольно старый, там черновики большого сборника стихов...

А так как профессор явно не вспоминал, к чему я гну, я пояснил стеснительно:

- А то ведь изучать пора...

Роман просиял и доверительно сказал мне:

- Я это самое всем аспирантам говорю, а никто не хочет!

Я дивный этот разговор недавно вспомнил, ибо мне довольно крепко повезло. Это была как бы награда за неряшество. Я не храню архив, а та огромная помойка, что растёт на полках и в шкафу, в ящиках стола и под столом, такого названия не заслуживает ни по виду своему, ни по сроку сохранения. Ибо как только предвидятся гости, я всю внешнюю часть помойки выбрасываю, а до внутренней добираюсь лишь частично - всегда находятся забытые листки, над которыми я с интересом безнадёжно застреваю. Но однажды для гостей понадобились даже полки шкафа, тут я с силами душевными собрался и дня за два выбросил вообще всё. А за прилежность был вознаграждён: нашлась тетрадь, которую когда-то контрабандой вывез я в Израиль, уезжая. Там были стишки, которые писались с самого начала перестройки. Большую их часть я напечатал сразу по приезде, а оставшиеся бросил и забыл. Теперь найдя, я обнаружил, что они имеют прямое касательство к теме российской свободы, а значит - пусть живут в этой книжке.

Из дневника 86-87 гг.

***

Услышав новое решение,
мы по команде, ровным строем
себя на вольное мышление
беспрекословно перестроим.

***

Я сыт по горло первым блюдом
разгула гласности унылой,
везде так люто пахнет блудом,
что хлынет блядство с новой силой.

* * *

На днях мы снова пыл утроим,
поднимем дух, как на войне,
и новый мир опять построим,
и вновь окажемся в гавне.

* * *

Много раз я, начальство не зля,
обещал опустить мои шторы,
но фальшивы мои векселя и
несчастны мои кредиторы.

* * *

Сплелись бесчисленные нити
в нерасторжимые узлы,
и, не завися от событий,
капустой ведают козлы.

* * *

Случаем, нежданно, без разбега,
словно без малейшего усилья
но летит российская телега,
в воздухе сколачивая крылья.

* * *

Временно и зыбко нас украсила
воля многоцветьем фонарей;
гласность означает разногласие,
а оно в России - как еврей.

* * *

Трудно жить в подлунном мире,