то, возможно существенным, образом возрождению Логоса — как соотношения, меры, людских уз? И не удивило ли бы это Платона?.. И вот, в таких сомнениях, среди шума и мглы сегодняшнего дня мы возвращаемся к важнейшему понятию искусства как соучастия, если вообще его так понимать, и к стендалевскому обещанию счастья (promesse de bonheur), о котором пишет Ницше, цитируемый Агамбеном. На этом мы ставим вопросительный знак.
Перевод Владимира Фещенко
Ночное небо Стулья произрастают из половиц Что в данный момент говорит о завершеньи классического века скульптуры Тронулся поезд но мы по-прежнему здесь, разделяя все те же крохи последние сна прежде чем сон снова настанет. И предъявит на фотографии окольцованный стенами город или деревянный корабль слипаются в веках строки пассажирского оглавления в исключенном движении * * * Ты говоришь Чудо Небес Ты говоришь как все же великолепно, но я все-таки слепну Радостный словно жаворонок поднебесья Ты говоришь Ни следа боли, ни самой ее во мне моем теле вовне Как же великолепно все, но я слепну Остаться в живых, разве нелепо? Ночью ко мне приходили Ряженые с бородами и каламом малакки лезли в окно залезали в меня Дурно ли это Или есть вообще Ежевечерне мозг прорастает маком смыкает свои лепестки на рассвете То что было, не будет опять Прошу, сдвинь мою руку «Музыка» Давида Хьюма Ты там потому как это тебя окружает и — кажется воздухом при условии упущенной (не отыскать здесь для этого слов) синевы в соглашении На каждой вещи прядь пыли Ожиданию длиться покуда лишь наиболее нормальные сны обо всем как события истории беспомощно подрагивают глаза утром пятьдесят четвертого дня.
