Блатные и уличные песни

Вот однажды ноченькой постучал в окошечко.
Мать, увидев сына, думала, что это сон.
«Скоро расстреляют, дорогая мама!»
И, прижавшись к стенке, вдруг заплакал он.

Ты не плачь, старушечка, не грусти, не надо!
И слезами сына не вернешь назад.
Капельки хрустальные на ветвях березы
Тихо-тихо капали и роняли слезы.

ДОЛЯ

Где ты, юность моя? Где пора золотая?
Скучно, грустно, виски серебрит седина.
А в глазах огонек чуть блестит, догорая.
И в руках все по-прежнему рюмка вина.

Разве горе зальешь, разве юность вернется?
Не вернуть мне назад, что потеряно мной.
Да и та, что была, даже та отвернется,
Не заметив меня под моей сединой.

Может скажет она:
«Вы ошиблись, простите, I’m Sorry…»
Улыбнувшись лукаво, пройдет стороной.
Но ошибся ли я? Вы получше взгляните —
То ошиблась судьба, подшутив надо мной.

Много горя и бед мне на долю досталось
В диких дебрях тайги, в рудниках под землей.
И повсюду судьба надо мною смеялась,
Украшая виски роковой сединой.

Что ж ты смотришь мне вспять,
не смеешься уж больше,
Испугалась, наверное, седин серебра.
Знай, что это моя беспристрастная доля
В мои пышные кудри седины вплела.

Так играй, мой баян, мою душу терзая,
Не вернуть уж того, что потеряно мной.
Я дрожащей рукой свой бокал поднимаю,
Пью за тех, чьи виски серебрят сединой.

Где ты, юность моя? Где пора золотая?
Скучно, грустно, виски серебрит седина,
А в глазах огонек чуть блестит, догорая.
И в руках все по-прежнему рюмка вина.

БЕРЕЗЫ

Березы, березы, березы,
Вам плакать уж больше невмочь.
Горьки и скупы ваши слезы,
Как жизнь, уходящая прочь.

Вы плачете ранней весною,
Я ж плакал всю жизнь напролет,
И годы всей жизни со мною.
Вот мой наступает черед.

Я видел березы с этапа:
Вы ж плакали кровью тогда,
Но я, стиснув зубы, не плакал,
И нас унесли поезда.

Вагон, правда, мой не купейный,
И окна забиты на нем,
И нет в том вагоне забвенья
Ни утром, ни ночью, ни днем.

Состав наш умчался на Север,