«Комиссионный» решили брать,Решил я мокрым рук не марать.Схватил я фомку, взял чемодан,А брат Ерема взял большой-большой наган.«Комиссионный» решили брать,Решил я мокрым рук не марать.Мигнул Ереме, сам — в магазин,На стреме встал один-единственный грузин.Грузин, собака, на стреме спал,Легавый быстро его убрал.Раздался выстрел — я побежал,Ерема тепленький у выхода лежал.Исколесил я полста дворов,Сбивал со следа всех мусоров,На третьи сутки в подвал попал,Биндюжник Васька через сутки есть давал.Проплыли тучки, дождей прилив,Надел я снова шикарный клифт,Одесским шмонам кишки пустилИ на хавиру к своей Машке привалил.Остановился я у дверей,Ко мне подходит какой-то фрей,Я знал, что раньше он здесь не жил,И потому винтить отсюда предложил.Он вскипишнулся: «Я старый вор,Могу попортить тебе пробор…»По фене ботал, права качал,Схватил по тыкве и надолго замолчал.Часы на стенке пробили пять,И только с Машкой легли в кровать —Вдруг кто-то свистнул — я на крыльцо,Двенадцать шпалеров уставились в лицо!Заводят воров, нас во дворец.Я, право, думал, ребята, пришел конец!Я, право, думал, что взят один.А на скамейке сидел остриженный грузин.Он что-то судьям, падла, двое суток пел.А на третьи сутки я не стерпел.Я крикнул судьям: «Кончай балет!»А прокурор еще добавил пару лет.Прощай, свобода! Прощай, Ерема!Мы каждый едем своим путем.Начальник к морю, на берег в Крым,Грузин — в Тбилиси, а я, без паспорта, в Нарым.
ПОД ЗВУКИ БОКАЛОВ
Я слишком много пережил.Как посадишь рассаду — так вянет она,Так и годы уходят в туман.А любви мое сердце не знает.Сколько слёз впереди — океан…Запоешь — сердце слушает строго,Понимает рассудок ума.Молод я, пережил слишком много —В этом жизнь подтверждает сама.Все свои ядовитые плоды
