забудь! А то мирный вечер дома может полететь к чертям.
— У меня не будет жены и троих детей, — уверенно произнес Макс. Не потому ли, что картина вырисовывалась крайне неприятная? Какая-то пока еще незнакомая женщина. Младенцы. Бог мой, того, что он прошел за последнюю неделю, достаточно, чтобы на какое-то время он и думать не мог о детях. А возможно, и навсегда.
— А если она появится с приемной матерью? — упорно продолжал Рик. — Как та Сара, что жила в твоей квартире? И они пришли, потому что ты — последняя надежда на спасение ребенка, которому срочно требуется костный мозг, или почка, или часть печени? Как ты тогда будешь себя чувствовать? Я скажу тебе как, дружище. Ты будешь чувствовать себя очень погано. Так, как будто много лет назад сделал большую ошибку.
Макс вздохнул:
— Если бы мы всегда предполагали, что случится худшее, мы бы вообще ничего не сделали в жизни. — Ему хотелось сменить тему. — Как этот парень, Стивен. Он бы никогда не начал играть в хоккей, если бы предположил, что однажды споткнется и впишется головой в стену.
Рик издал смешок:
— У тебя логика хромает. Пример как раз подтверждает то, что я говорю.
Макс не обратил на это внимания. Он смотрел на женщину-оператора, которая бросала на них тревожные взгляды сквозь стеклянное окно в соседней комнате. Он включил микрофон:
— Можно уже начинать?
Она кивнула и запустила сканер. Кровать медленно поехала в глубь огромной машины.
Макс услышал, как она ободряюще говорит: «Мы будем рядом, Стив. Постарайся лежать так неподвижно, как только сможешь».
Медсестра увела испуганную мать Стивена. «С ним все будет в порядке, — говорила она, — это не займет много времени. Его врач постоянно находится рядом, и еще мы пригласили специалиста по нейрохирургии, чтобы проверить результаты. Пожалуйста, не волнуйтесь». Сканер жужжал и пощелкивал, готовясь начать исследование. Рик внимательно изучал документы пациента, лежавшие в открытой перед ним папке.
— Потеря сознания примерно на тридцать секунд, — прочитал он вслух, — ретроградная амнезия, головная боль, повторяющаяся речь, тошнота. Звучит как среднетяжелое сотрясение.
— Будем надеяться, что это все, — негромко произнес Макс.
— Травму шейного отдела ты исключаешь?
— На рентгене все в порядке. Но хотелось бы чего-то более определенного. С мозговой травмой то же самое.
— Нутром чуешь?
— Вроде того.
Точно так же нутром он чувствовал, что нужно что-то еще сделать для защиты Элли и ребенка. Понятно, конечно, что это полный бред, даже если бы Рик ничего не говорил. А что будет, если Джет узнает!.. Порой ему самому тоже казалось, что это лишнее, но если уж он чему научился за годы работы с экстренными случаями, так это доверять инстинктам. Иногда это помогало спасти кому-то жизнь.
Постепенно начинали появляться изображения. Пока все выглядело нормально. Возможно, в этот раз он ошибся.
— Шейный отдел в порядке, — произнес Рик. Теперь оставалось только проверить мозг. — Элли ведь скоро выписывают, не так ли? — спросил Рик, пока они ждали дальнейших результатов. Оператор сидела на противоположном конце скамьи, у окна, а говорил он довольно тихо.
— Да, — согласился Макс, — возможно, завтра.
— Куда она собирается идти? — Сканер гудел достаточно громко, чтобы перекрыть ответ.
— Будет странно, если она не отправится домой вместе со мной, — пробормотал Макс. — Я довольно сильно засветился в этом деле. Во всяком случае, — он понимал, что защищается, — у меня есть пустая комната. Ничего такого.
— Вы будете жить вместе. Ей это может понравиться.
Макс промолчал. Он думал о том, каково будет жить вместе с кем-то в своей квартире. Приходить с работы и видеть Элли и Мышонка. Он находил вполне вероятным, что ему это тоже может понравиться. На какое-то время. Лучший отдых — это смена деятельности, не так ли?
— Что, если, — Рик наклонился ближе, — ей захочется действительно стать твоей женой?
— Исключено.
— Хочешь сказать, что привлекательная женщина может жить с тобой в одном доме и ты не попытаешься этим воспользоваться?
Макс постарался прогнать вставший перед внутренним взором портрет Элли в тот день, сидящей на кровати и обнаженной до пояса. Он понимал, что то, что он тогда почувствовал, было крайне неуместно. А сейчас было еще хуже. В конце концов, она же только что родила ребенка! Возможно, она в последний раз была с мужчиной, который ее изнасиловал. Это было ужасно. Внезапно Макс разозлился, словно его кто-то ударил. Он был зол на себя, на ситуацию, в которой очутился, но больше всего — на мерзавцев, которые способны поступить так с женщинами вроде Элли.
— Конечно нет! — огрызнулся он. Неужели его друг не видит, сколько он уже сделал, чтобы ее защитить? Предположить, что он способен ее обидеть, было настоящим оскорблением.
— М-м-м. — Рик снова смотрел на экран. — Удачи, дружище.
Голос его звучал отстраненно, и Макс вгляделся в то, что Рик так внимательно изучал. Он все понял еще до того, как Рик в очередной раз присвистнул:
— Смотри-ка… тебе снова везет. Субдуральное кровоизлияние… вот здесь, видишь?
Конечно, Макс видел.
— И еще одно вот здесь. Повреждение в месте удара и противоположной от него точке. Мозг ударился о черепную коробку и был поврежден и спереди и сзади.
— Похоже, теперь им займется твоя команда.
Рик кивнул, по-прежнему рассматривая снимки. Личные разговоры были забыты.
— Возможно, потребуется хирургическое вмешательство. Молодец, что поднял шум, Макс.
Да. Иногда доверие к собственными инстинктам может спасти кому-то жизнь. Что говорил инстинкт Элли по поводу его предложения? Примет ли она его? Это сумасшествие, но Макс очень надеялся, что да. Он чувствовал — тем же необъяснимым шестым чувством, которое заставило его подвергнуть пациента дополнительному обследованию, — что так было правильно. Для всех.
Он что, серьезно предлагает выйти за него замуж? Впрочем, не было никаких причин предполагать, что это не так — раз уж он назвался отцом ребенка и всю неделю делал вид, что Элли его жена. Но это же не просто слова. Регистрация отношений как минимум предполагает определенную церемонию. И все это так странно и неправильно.
Конечно, она ответит «нет». Возможно, это станет для него огромным облегчением, но он может спросить, почему нет, и что тогда сказать? Что это предложение было для нее слишком хорошим? Прекрасным? Потрясающим?
Проблема в том, что он не имел в виду настоящий брак. Он хотел поделиться с ней своим именем, сделать так, чтобы она могла легально его носить. Это настолько нарушало саму сущность брака, что было абсолютно неприемлемо для Элли. Ее воспитывала мать, и Элли всю жизнь мечтала когда-нибудь иметь настоящую семью. Не то чтобы у нее было плохое детство — просто она всегда наблюдала за другими, у кого была полная семья, и понимала, что чего-то не хватает. А когда ей было десять, у нее появился отчим. Он был готов принять чужого ребенка, но любовью здесь и не пахло — это стало очевидно, когда через пару лет у них появился малыш. Мать делала все, чтобы Элли чувствовала себя частью семьи, но Элли всегда казалось, что она лишь наблюдает извне.
В какой-то момент ее детские мечты о том, как возвращается ее настоящий отец, уступили место картинам своей собственной семьи, которая у нее однажды появится. Мужчина, которого она будет любить всем сердцем, а он будет платить ей взаимностью. Собственные дети. Свой дом, наполненный смехом и запахом выпечки. Собака и, может быть, куры на заднем дворе, чтобы нести яйца.
Ладно, одну часть этой картины она полностью провалила — отец ее ребенка в нее совершенно не
