Чем больше она об этом думала, тем больше ей казалось, что это лучший вариант. Возможно, даже единственный — ведь безопасность ребенка должна быть превыше всего. Что, кроме этого?
Маркусу нужна она. Значит, нужно держать его в уверенности, что он выиграл, достаточно долгое время, чтобы успеть спасти Мышонка.
А что потом? Захочет ли Макс иметь с ней дело после того, сколько проблем она принесла? На этом пути лежала новая боль, так что Элли просто не могла себе позволить заглянуть настолько далеко в будущее. Она не могла больше думать ни о чем, кроме того, как оказаться там, где ей нужно быть. Там, где был Маркус. И Мышонок.
Боль в груди усилилась и стала почти невыносимой. Грудь набухла от молока, — Мышонок наверняка сейчас плачет от голода. Маркус подумал о детском сиденье для машины, но озаботился ли он покупкой бутылочки или подгузников? Элли очень сомневалась.
Вот и еще одна причина, почему именно она должна пойти. Макс наверняка обрадуется, что она не стала усложнять жизнь ему и его друзьям. Но как ей выбраться отсюда, не выдав себя? Как ей туда попасть? «Думай, — приказала она сама себе. — Вдохни поглубже и думай. Должен быть какой-то способ».
Через минуту дрожащими пальцами ей удалось набрать ответное сообщение: «Я в пути».
Макс понял — пока Элли была в туалете, что-то произошло. Когда она туда отправилась, она выглядела так, словно не может связать двух слов, а вышла сконцентрированной. И странно спокойной.
Он отправился на кухню сделать кофе. Элли сидела на диване, а Рик и Джет — за столом, где было место только для двоих, как он запоздало заметил. О господи, свечи? Неужели Элли планировала романтический ужин? На кухонном столе были разложены продукты на различных стадиях приготовления. Свежий салат. Порезанные и готовые к обжарке грибы. А в холодильнике наверняка стейк. Если так, то откуда Элли узнала, что он всегда любил больше всего? Он вдруг осознал, что голоден. Романтический ужин… какая жестокая шутка.
Неужели только вчера ночью они вышли за рамки дружеских отношений и между ними началось что- то более близкое? Возможно, Элли теперь жалеет об этом — потому и не позволяет больше к ней прикасаться. Может быть, она воспринимает его как своего рода помеху — если бы она не отвлеклась на него, она бы не лишилась Мышонка. Мэтти.
Макс молча поставил чашки с кофе перед Риком и Джетом. Что бы они сказали, если бы знали, что он дал ребенку имя их ушедшего друга? Рик, возможно, скорбно покачает головой. А Джет посмотрит на него испепеляющим взглядом, говорящим о том, что он полный дурак, что вообще ввязался в это дело.
Макс снова пошел на кухню и взял еще две чашки. Он нерешительно приблизился к Элли, размышляя, чего бы она хотела — чтобы он сел рядом или присоединился к остальным за столом и оставил ее в одиночестве. В покое.
Но нет, он не мог этого сделать. Он сел на диван подле Элли. Она все еще обнимала сама себя, и он заметил, что руки у нее дрожат.
— Тебе холодно?
— М-м-м…
— Выпей кофе, согреешься.
Но Элли покачала головой, отказываясь:
— Нет, я, пожалуй, лучше приму душ.
— Хорошо. — Странная мысль, но, может, это отвлечет ее от ожидания, а не только согреет. У него самого в желудке образовался холодный тяжелый комок. — Ты позовешь меня, если позвонят?
— Конечно.
Макс беспомощно наблюдал, как Элли идет через холл и скрывается за дверью ванной. «Не закрывай», — хотел он сказать, но как это возможно в доме, полном мужчин?
С тяжелым вздохом он поднялся. Отнес нетронутый кофе обратно в кухню и вылил в раковину. Потом взял свою чашку и сел за стол. Беседа была довольно прерывистой. Джет предположил:
— Может, он не позвонит. Вдруг ему нужен ребенок.
Рик покачал головой:
— Нет. Ты разве не видел, как он на нее смотрел, как говорил с ней? Мерзавец полагает, что она — его собственность.
— А на ребенка ему плевать, — сквозь зубы процедил Макс. — Иначе бы он не забрал его у матери.
— Он позвонит, — уверенно произнес Рик. — И я хотел бы быть там, когда полиция его поймает.
— Мы не предпримем ничего, что может повредить Мышонку, — яростно возразил Макс. — Даже думать не смей!
Телефон снова зазвонил, и Макс включил громкую связь.
— Макс?
— Да.
— Джек Дэвидсон говорит. Возможно, мы нашли след машины Джонса, но, — детектив казался озадаченным, — в этом случае она находится далеко от города, на полуострове. Это вам о чем-нибудь говорит?
— Нет. — Макс ничего не понимал. Это была тупиковая дорога, на расстоянии многих миль от любого возможного способа скрыться из города — разве что на лодке, но даже Маркус Джонс не мог быть настолько сумасшедшим. — Элли даже никогда… Хотя нет, мы с ней были там недавно — ездили посмотреть дом, выставленный на продажу.
Джет выразительно приподнял бровь.
— Они просто съездили посмотреть, — сообщил ему Рик театральным шепотом. — Джина мне все об этом рассказала.
— Мы продолжим слежку, — сказал детектив. — С вами вступали в контакт?
— Нет. — Макс повесил трубку, и в квартире повисла тишина.
Джет встал и принялся ходить по комнате:
— Как-то здесь тесновато.
— И правда, — признал Макс. — Но все равно скоро придется съехать. Сара написала по электронной почте, что возвращается.
— Кто? А, эта барышня, которая сдала тебе квартиру! — Джет посмотрел в окно. — Она разве не поехала в Штаты искать отца больного ребенка?
— По тесту ДНК выяснилось, что он не отец.
— Вот незадача.
— Ну да. Хотя он предложил ей другой вариант. Мать Джоша как раз рассталась с каким-то парнем перед тем, как они познакомились. Тоже врач, работал в Оклендском центральном. Зовут Ричард, но непонятно, имя это или фамилия.
— А сколько лет ребенку? — Джет снова принялся ходить.
— Не знаю. — Сейчас Макс мог думать лишь об одном ребенке. — Семь или восемь, кажется.
Джет ухмыльнулся, сверкнув зубами, и поглядел на Рика:
— Похоже, ты вне подозрений.
— Отстань. Я с этим очень осторожен.
И снова тишина. Возможно, все они погрузились в воспоминания. Десять лет назад, когда все они скорбели по Мэтту, Джет занялся боевыми искусствами, Макс ушел с головой в обучение в ординатуре, а Рик много пил и проводил время в случайных компаниях. Вряд ли он тогда соблюдал осторожность — но это было несколько раньше.
Макс снова вернулся мыслями к настоящему, но ему не хотелось затевать разговор о Маркусе Джонсе и о том, что он может или не может сделать с ребенком. О том, что он сделает с Элли, если когда-нибудь до нее доберется.
Некая телепатическая связь между друзьями снова сработала.
