мной.
Мадлен вспыхнула, однако не отвела взгляда. Ей не хотелось прекращать эту опасную игру.
– Вы считаете, что она станет ревновать вас ко мне, хотя между нами ничего нет?
Томас пристально посмотрел ей в глаза и прошептал:
– Она же не слепая. Она увидит.
У Мадлен учащенно забилось сердце. «Что именно она увидит?» – хотелось ей спросить, но она сдержалась, вернее, не решилась задать этот вопрос. Томас же по-прежнему смотрел ей в глаза, и Мадлен, не выдержав его взгляда, потупилась. Немного помолчав, проговорила:
– Вы знаете, а я почему-то уверена, что контрабандой опиума занимается барон Ротбери, а не леди Клер. Да-да, именно он.
Томас молчал, возможно, был удивлен тем, что она так неожиданно сменила тему.
– Не нужно делать поспешные выводы, – сказал он наконец. – Нам еще предстоит многое узнать. Выводы будем делать потом.
Мадлен кивнула. Конечно, ее напарник прав. Но он не знал одного: ей было прекрасно известно, что такое опиум.
– Видите ли, Томас, если леди Клер действительно употребляет опиум, даже в виде настойки, то едва ли она является организатором группы контрабандистов. – Тяжко вздохнув, Мадлен продолжала: – Мне доводилось видеть наркоманов, и я знаю, что делают с людьми наркотики. Если она употребляет опиум ежедневно, то она думает только об этом и не способна заниматься контрабандой.
– В таком случае мы увидимся с ней и узнаем все, что сможем, – сказал Томас.
Мадлен молча кивнула. Она поняла: напарник не отмахивается от ее версии, не сбрасывает ее со счета – просто он хочет все тщательно проверить, старается учесть любые возможные варианты.
Томас смотрел на сидевшую рядом с ним женщину и думал о том, что если сейчас обнимет ее, прижмется губами к ее губам, то она не оттолкнет его и ответит на поцелуй, он нисколько в этом не сомневался. С каждым днем, с каждой минутой его все сильнее влекло к Мадлен, и это влечение причиняло почти физическую боль. И все же торопиться не стоило, Мадлен еще не готова. Впрочем, он чувствовал, что и сам еще не готов.
Наблюдая за домом барона, он сегодня весь день просидел в кустах, последний час – под моросящим дождем. И весь день думал о Мадлен, задавал себе бесчисленные вопросы: добилась ли она хоть какого-то успеха? какого мнения о ней светские дамы? как она отвечает на их завуалированные оскорбления? Разумеется, он знал, что Мадлен – прирожденная актриса, и ему очень хотелось посмотреть, как она держится, как отвечает на вопросы дам, как реагирует на их язвительные замечания.
А сейчас Мадлен так близко от него... И при свете камина она кажется еще прелестнее. К тому же ей не удается скрыть свои чувства – совершенно очевидно, что ее влечет к нему. Сейчас она, наверное, ломает голову над тем, прикоснулся ли он к ее шее специально и дотронется ли еще раз. При этой мысли Томас улыбнулся и тотчас же заметил, что Мадлен бросила взгляд на его губы.
Тут она вдруг приподнялась, расправила свою шелковую юбку и села уже чуть подальше от него. Это немного озадачило Томаса. Ведь всего лишь несколько дней назад они сидели на скамейке у озера, касаясь друг друга плечами, и тогда Мадлен нисколько не беспокоилась.
– Вы еще что-то хотите мне сказать? – спросил он с улыбкой.
Не глядя на него, она вытащила из волос гребень, бросила его на чайный столик, и длинная тяжелая коса цвета потемневших осенних листьев скользнула ей на плечо и на грудь. Когда-нибудь он обнимет ее и зароется лицом в эти чудесные волосы, вдохнет их аромат...
– Да, Томас. Только я не знаю... – Поднявшись с дивана, она подошла к камину и уставилась на музыкальную шкатулку, стоявшую на полке. – Томас, я буду с вами откровенна. И надеюсь, что вы на меня не рассердитесь.
– А почему я должен рассердиться? Собравшись с мыслями, Мадлен проговорила:
– Во время чаепития разговор зашел о вас, однако не я его начала.
Он кивнул и снова улыбнулся.
– Что ж, меня это нисколько не удивляет.
– Простите меня, Томас, – продолжала Мадлен, – но эти дамы задавали вопросы и высказывали предположения о том, что их абсолютно не касается. Я должна была положить конец сплетням и... пустила о вас кое-какой слух.
Томас не знал, как реагировать на подобное заявление. Мадлен его заинтриговала.
– Какой же именно слух? – спросил он, немного помолчав.
Она облизала губы и пробормотала:
– Видите ли, Дездемона спросила, не боюсь ли я вас. Я, разумеется, ответила, что нет. Потом миссис Моссли заметила, что вы крупный мужчина, и это, видимо, заставило миссис Родни спросить меня, считаю ли я вас... мужественным и привлекательным, – кажется, так она выразилась.
Томас пристально посмотрел на собеседницу:
– И что же вы ответили?
– Я ответила утвердительно, – тихо проговорила Мадлен и смело взглянула ему в глаза. – Да, я сказала, что нахожу вас весьма привлекательным.
Томас усмехнулся, но тотчас же прикусил нижнюю губу, и лицо его вновь стало непроницаемым.
– Что ж, понятно... – протянул он. Мадлен откашлялась и сказала:
