— Кроме того, Федуев ежемесячно обкладывал данью рынок, требуя «взносы» на благоустройство, хотя на это имеются соответствующие статьи в бюджете города. В общем, если посчитать все деньги, которые получил Федуев только на одно это «благоустройство», тут в Кругличе не помойка должна быть, а цветники, как в Версале!
— Ясно! — вздохнула Аня — Зато окинь взором владения Федуева! Как там писал Иван Андреевич? «А там и нивы с волнующимися разноцветными хлебами шли амфитеатром и примыкали к темному лесу…»
— У него и «темный лес»?! — не выдержала Светлова.
— А как же, миленькая! Столько лет, на такой должности и в такое горячее для страны время!
— Н-да… — Светлова задумалась. — И нивы, стало быть, амфитеатром… — пробормотала она.
— А ты еще, наивная, спрашиваешь, почему у нас тут не Версаль, а помойка?! — чертыхнулась Алиса.
Вылезая из машины, Светлова приподняла сверток, который Алиса бросила на заднее сиденье. Сверток был небольшой, но, как выяснилось, невероятно тяжелый… Слишком тяжелый.
«Ого! — только и подумала Светлова. — Вот так блондинка!»
Как и было обещано, к вечеру следующего дня Феликс Иванович пожаловал в гости к Алисе Викентьевне. Без Виктора.
— Это большая удача! — шепнула Светловой Алиса. — Обычно они редко расстаются.
Хозяйка вместе с Анной встречала гостя на крыльце.
Федуев, кряхтя, с явным затруднением, вынес из машины — дают себя знать поросеночки-то! — свои тяжеловесные телеса.
— Ну, голубушки, чем потчевать станете?
— Не обидим, Феликс Иванович, — заулыбалась гостеприимно Алиса. — А где ваш верный паж?
— Да отпустил я Виктора — родственников повидать. В отпуск.
— Ах, вот что!
И они все вместе двинулись в гостиную…
Алиса заваривала чай… А Светлова ничего лучше не могла придумать, как идти ва-банк.
Если Селиверстову было суждено погибнуть в Федуевке, то это могло быть делом рук только Виктора, производившего все-таки впечатление далеко не адекватного человека. Если совсем точно — садиста. Федуеву труп Селиверстова не нужен был совершенно. Ему на таких журналистов было плевать с высокой колокольни.
«Надо говорить с Федуевым откровенно. Другого выхода нет и другого случая, возможно, не представится», — решила Анна.
— Феликс Иванович, — начала она вкрадчиво. — Вы никогда не видели такого человека?
Аня протянула Федуеву фотографию Селиверстова.
Тот с удивлением взглянул сначала на Светлову, потом на снимок.
— Да нет, не видел, — зевнул Феликс Иванович. — Кто таков?
— Его фамилия Селиверстов.
— И что же?
— Он должен был к вам приехать.
— Когда?
— В прошлом году, тем летом…
— В прошлом году? — усмехнулся Феликс Иванович. — Что-то долго едет.
— И вряд ли теперь доедет, — заметила Светлова. — Его убили.
— Что это такое вы мне рассказываете? — недоуменно уставился на Аню Феликс Иванович.
— А вы не поняли? Вы только скажите: журналист с такой фамилией к вам приезжал? Он мог представиться вам тогда, как корреспондент журнала «Мой дом».
— Журнал «Мой дом»? Да нет, не припоминаю.
— Нет?
— Да говорю вам: нет!
— Как вы быстро ответили! Даже не задумываясь. А ведь могли позабыть?
Феликс Иванович только усмехнулся:
— Да я такие дела крутил, моя милая, у меня не голова — компьютер. Я никогда не могу позабыть.
— Напрасно вы отмалчиваетесь… Покрываете, — заметила Светлова.
— Я?! — возмутился Феликс Иванович.
— Вы только скажите, договаривались вы с Селиверстовым о встрече или нет? Вы-то тут, конечно, ни при чем… Скорее всего, это Виктор, — настаивала Светлова.
