настолько, чтобы можно было просунуть руку внутрь.
Гвидо не сомневался, что может позволить себе такую же вольность. Он освободил своего петуха, с удовольствием ощутив ладонью его приятное тепло.
Вана раздвинула ноги, насколько позволял халатик, и всего за несколько движений пришла кульминация.
Гвидо хотел предложить ей попробовать на нем талант, которым Вана так гордилась. Но не успел он должным образом сформулировать свое предложение, как она встала и вышла в ванную.
***
Когда Вана вернулась, она несла что-то, чего Гвидо никак не мог разглядеть. Она снова улеглась на коврик и, взяв маленький кувшин со сливками, смазала один конец неопознанного предмета.
- Что это?- спросил Гвидо.
- 'На самом деле в мире не существует ничего, кроме атомов и пустоты',объяснила Ванесса афоризмом философа, которого ненавидел Платон.
- Но это чудо - явно не творение природы,- возразил он.
- Искусство было изобретено для заполнения пустоты,- заявила Ванесса.
- Я тебя не осуждаю,-успокоил Гвидо.
- А кто создатель этого искусственного фаллоса?
- Писец Нахим. Разве ты не узнаешь его руку? Теперь Гвидо действительно вспомнил изящно выгравированную на бутоне лотоса надпись. Вана показывала ее, когда Гвидо пришел к ней в первый раз. Именно этот лотос она сейчас вводила в себя, еще больше расстегнув халат. Лепестки из слоновой, кости, а потом и стебель скользнули внутрь. Закрыв глаза, Вана начала медленно двигать бедрами. Пятки ее прижались к углу камина. Скоро спина Ваны начала изгибаться. Изгибы становились все более выразительными. Несколько раз она напрягала мускулы своего лона и кричала в оргазме. Расставив, как крылья золотой бабочки, пальцы руки, которой она только что стимулировала клитор, Ванесса принялась легонько потирать соски через халат и еще раз достигла пика наслаждения.
Гвидо с силой схватил себя за член. Он хотел войти, но никак не мог этого сделать.
- Дай мне свой зад!-умолял он.
Вана покачала головой, кусая губы. Она энергично перемещала лотос за стебель то внутрь, то наружу. Ее ритмичные стоны становились все громче. Она рыдала, всхлипывала и кричала. Наконец, она намного грубее и глубже, чем прежде, погрузила в себя рукоятку из слоновой кости и вдруг застыла, молчаливая и неподвижная, словно мертвая.
Гвидо встал, Склонился над ней и расстегнул одну за другой бесчисленные пуговицы, поднимая край халата. Он хотел полюбоваться ею не спеша округлостью грудей, нежной выпуклостью живота, точеными бедрами, крутыми очертаниями лона и упругой щелью, которая из-за вошедшего в нее древнего орудия оставалась приоткрытой. Он взялся за стебель и вытащил лотос так осторожно, словно вынимал копье из раны. Вана не вздрогнула и не произнесла ни звука. Гвидо заменил собой сделавший свое дело антиквариат. Его орудие было сейчас толще, чем бутон лотоса, длиннее и, кажется, даже тверже его.
Он протискивался все дальше, пока не коснулся шейки матки, наслаждаясь этим чувством и пытаясь проникнуть еще глубже. Когда это не удалось, он чуть отступил, чтобы использовать разгон и погрузиться с большей силой, используя чередование атак и отступлений, приближений и отходов, для которых, казалось, была впереди целая вечность. Он кричал от наслаждения при каждом толчке и при каждом движении обратно. Никогда еще фаллос Гвидо не был таким толстым, длинным и могучим. Ни в одной женщине он не чувствовал еще такой тугой упругости и нежности, ни в одной еще не было идеальной влажности и тепла, ни одна еще не была так гармонично настроена на экстаз, к которому стремился Гвидо. Он лежал на обнаженном, распластанном теле Ванессы, скользя между ее раскинутыми ногами. Чтобы проникнуть в нее еще глубже, Гвидо включил в дело весь таз. Он пронзал Вану не раздумывая, словно хотел раскрыть ее больше, чем когда-либо, вспороть ей живот. А почему он должен осторожничать? Она, кажется, ничего не замечает - бесчувственная и инертная, словно потеряла сознание.
Гвидо уже не знал, сколько времени это продолжалось...
- Самое лучшее совокупление,- повторял он про себя,- самое удивительное и прекрасное в моей жизни! Его губы встретились с губами Ванессы.
- Я люблю тебя!- пробормотал он.- Люблю тебя!
Губы Ваны тоже шевельнулись, но Гвидо не услышал, что она сказала.
Глава четвертая
ВЕЧНОСТЬ ОДИНОЧЕСТВА И СКОРОТЕЧНОСТЬ ЛЮБВИ
- Холеная остроконечная борода Незрина Адли, его благожелательная улыбка, приветливое выражение лица и костюм из 'Сесиль Роу' внушали доверие. Глубокий серьезный голос соответствовал роскошной обстановке кабинета. Гвидо признался себе, что сам едва ли способен так же правильно говорить по-итальянски, как этот иностранец. За минуту до этого Адли обращался к своему секретарю, и Гвидо отметил, что этот дипломат так же силен и в английском. Он говорил, как выпускник Оксфорда, которым, без сомнения, и являлся.
- Рад с вами познакомиться,- сказал он.- Тем более, что вас горячо рекомендовал мой лучший друг Гатто, первый секретарь вашего посольства. Ему я ни в чем не могу отказать.
Гвидо ошеломленно посмотрел на него, вспоминая этого типа, настаивавшего, чтобы его имя не упоминалось при Адли.
- Ах, этот,- услышал он свой запинающийся голос.- Он...
- Да?
- Нет, ничего. Извините.
Хозяин несколько секунд разглядывал его с явным удивлением, потом продолжал:
- Я знаю, что ваш атташе по культуре, профессор Андре, тоже питает к вам глубокое уважение.
- Кто?- выпалил вконец растерявшийся Гвидо.
- Никое Андре,- уточнил хозяин, продолжая с любопытством глядеть на него.
Гвидо почувствовал, что беспокоящее его с момента прихода в это министерство чувство нереальности усилилось.
- Его фамилия Андре?- почти простонал ошеломленный итальянец.
- А разве он не ваш старый друг?- в свою очередь удивился Незрин Адли.
- Да. Вы, я вижу, хорошо информированы о моих знакомствах.
Адли, удовлетворенно улыбнувшись, продолжил:
- Я знаю также, что вы близкий друг дочери моего однокашника Селима эль-Фаттаха. Замечательный администратор! Побольше бы нам таких людей! К сожалению, я не имел удовольствия познакомиться с его женой - говорят, это удивительный человек. Жаль, что она не приезжает к нам чаще, но ее, кажется, держит в Барселоне работа. Вы же знаете, она хранитель архитектурного музея Антонио Гауди. Интересная работа. Она написала на эту тему книгу, очень заинтересовавшую поклонников архитектуры, ценителей творчества этого незаурядного зодчего.
Он мило улыбнулся, как бы давая Гвидо понять, что уж они-то не относятся к числу этих чудаков.
Потом наклонился к гостю, подчеркивая конфиденциальный характер того, что собирается сказать.
- Как вы думаете, наша Ванесса тоже собирается в один прекрасный день поразить нас великолепным трактатом по археологии? Она, конечно, на это способна. Он снова уселся в кресло.
- Тем лучше для наших библиотек, да?
'Наша Ванесса?- подумал Гвидо.- И зачем столько упоминаний о семейных делах? Чтобы дать мне понять, что Вана здесь не бедная родственница? Положительно, в этой стране все словно одержимые!'
- Я не знаю ни отца, ни матери Ванессы,- немного раздраженно признался он, с огорчением чувствуя, что принимает правила игры своего противника. Он уже понял, что этот человек не на его стороне, и немедленно получил этому подтверждение.
- Ну а теперь, господин Форнари, будьте добры, расскажите мне, почему вам так хочется посетить Сивах?- неожиданно отрывисто спросил Адли.
- Андреотти,- сказал Гвидо.
- Простите?
- Моя фамилия Андреотти. Инженер Гвидо Андреотти.
- В самом деле? Извините. Так вы, кажется, говорили мне о своем интересе к Сиваху.
