– Это Лида, – все же решила уточнить она, и Струмилин нетерпеливо отозвался:
– Я понял, понял! Что-то случилось?
– Да. Мне нужно, чтобы ты как можно скорее, немедленно приехал в клуб «Ла ви он роз» – это на Алексеевской, как раз напротив рынка, – и привез… – Лида нервно сглотнула:
– И привез те фотографии, помнишь? С негром…
– Чт-то? – тихо, с запинкой спросил Струмилин. – С негром?
– Скажи ему про негативы, про негативы! – донесся взвинченный женский голос, и тотчас раздались гудки.
– Алло? – зачем-то сказал Струмилин, а потом не глядя бросил трубку на рычаг и вышел из дежурки.
Постоял минуту на крыльце, задумчиво глядя, как играет под ветром узорчатая тень кленовых листьев на белой крыше «Токсикологии». Витек читал в кабине какую-то рассыпающуюся на страницы книжонку. Валюха пыталась накраситься перед боковым зеркалом «Фольксвагена».
– Поехали, ребята, – сказал Струмилин, заскакивая в кабину.
– А вроде бы молчал «Курьер»? – удивился Виктор, терзая рычажки радиоустановки.
– Да это не вызов, а так, два шага, – уклончиво ответил Струмилин, но Валюха смотрела на него так, словно рентген делала:
– Неужели опять пищевое отравление на Ковалихе?
Вот же зараза, все насквозь видит!
Ну что ж, тем лучше. Ничего не нужно объяснять.
– Не на Ковалихе, а на Алексеевской. Напротив пищевого рынка, в клубе «Ла ви он роз».
Фельдшерица громко присвистнула, а шофер значительно хохотнул.
– Валюха, желаешь поближе познакомиться с тем… Тут Струмилин на миг запнулся, потому что хотел сказать «с тем дебилом», но пожалел Валюхины чувства:
– ..с тем здоровецким парнем из «Шевроле»? Да, она все поняла с полуслова:
– А что, есть шанс?
– Не только шанс, но и приказ.
– Рады стараться, ваше благородие! – хохотнула разбитная деваха. – А какова степень близости?
– На твое усмотрение. Главное, чтобы он на четверть часа был накрепко выведен из игры. Глух, и нем, и недоступен. Но как только я тебя позову, все бросай и заскакивай в машину, поняла?
– Яволь! – Валюха лихорадочно потерла руки. – А ты, часом, не знаешь, Струмилин, этот мальчик женат?
– Так ты сама и спроси! Витек… – Андрей повернулся к шоферу. – У тебя часы есть?
– А то!
– Хорошо. Значит, так: Валюха отвлекает красавца, я захожу в клуб. Ты ждешь пятнадцать минут, и если меня нет, вызываешь подкрепление. Милицию, «Скорую», пожарную, дежурную МЧС – на твое усмотрение, понял? И идешь с ними нас отбивать.
– Обижаешь, начальник! – ухмыльнулся Витек, ныряя рукой под сиденье. – Видишь? Да я тебя одной этой монтировочкой отобью, никакая МЧС не понадобится!
– Вот уж нет, ты нам потом понадобишься живой и здоровый – ноги оттуда делать. Короче, подчиняйся приказу.
– Да пожалуйста… – Витек сунул монтировку обратно. – Приехали. Вон твоя Алексеевская.
– Готовность номер один. Валюха, в атаку! С этими словами Струмилин выскочил из машины и вдавил палец в кнопку звонка рядом с черно-золотой вывеской. Подоспевшая Валюха бесцеремонно отодвинула его себе за спину и расстегнула пуговку на груди.
Дверь открылась. На пороге, поигрывая бицепсами, стоял «олигофрен».
– «Скорую» вызывали? – поигрывая улыбочкой, спросила Валюха, расстегивая еще одну пуговку и шагая, к охраннику так напористо, что тот вынужден был попятиться в коридор.
Струмилин прошмыгнул в образовавшееся пространство, споткнулся на ступеньке лестницы, начинавшейся чуть ли не от порога, сморщился от резкого запаха краски и, оглянувшись, с изумлением убедился, что ни Валюхи, ни бывшего боксера в коридоре уже нет.
Фантастика какая-то!
Впрочем, он тут же забыл о них, когда из-за лестницы вывернулся невзрачный человечек со скучным лицом бухгалтера, а следом – мужиковатая особа в брючном костюме, стриженная в стиле «Я только что после тифа».
– Ага, явился! – протянул бухгалтер. – Надо же, и в самом деле он, собственной персоной. Андрей Струмилин, так я понимаю? Странно… почему-то я думал, что ваше имя Борис. Или это какой-то код?
– Погоди, не тарахти, Семен, – остановила его мужиковатая дама – очевидно, это и была упомянутая в газете Лада Мансуровна. – Пройдите сюда, прошу вас.
– Струмилин проследовал за ней в небольшой кабинетик под лестницей – и невольно присвистнул при виде царившего там разгрома.
