колоколов в Ниловой пустыни, как 'Губернская правда' тут же завела моду проделывать подобное ежедневно. Открывал серию репортаж с места грозы. Начинался он так: 'Огромная туча заходила на город со стороны Крупский-айленда. Она опускалась все ниже. Два раза гром изготавливался к удару и два раза откладывал его до лучших времен. Сухое потрескивание зарниц иссушало напряженный воздух...' И все это на полном серьезе. Репортаж был подписан псевдонимом, за которым легко угадывался Шимингуэй.
Дальше - больше. Социалистическое ристалище набирало обороты. С одной стороны, это было приятно и означало, что конкурирующие компетенции косвенно признают 'Лишенец' мощной информационной структурой, а с другой - кроме позиционной борьбы, ничего не сулило. Понятно, что редутное состязание не давало возможности для маневра, тем более, что по наущению Додекаэдра Платьев вкачивал в подведомственные ему газеты огромные суммы, не сравнимые с теми, какие мог направить на развитие 'Лишенец'.
Чтобы измотать оборону противника, приходилось делать фальстарты. Артамонов с Ореховым применяли их еще в ДАСовской жизни, на московских перекрестках. В момент, когда ошалевшее месиво пешеходов напряженно ожидало зеленого, стоящие в самой близости от машин Артамонов и Орехов, припав на переднюю левую, делали ложный выпад вперед, имитируя начало движения. Народ послушно устремлялся на проезжую часть. И только свист постового приводил поток в чувство и заталкивал обратно на тротуар.
Нечто подобное Артамонов с Ореховым выделывали на газетном рынке. Они дергались, и вслед за ними устремлялись конкуренты, а когда последние приходили в себя, было поздно - возбудители движения уже занимались другими делами. Информационное агентство снабжало 'Лишенец' невероятным количеством скандальных новостей. Конкуренты продемонстрировали подобные потуги на всеохватность, но дальше не потянули. Затем 'Лишенец' предложил населению небывалую услугу - подписку на всю жизнь по цене годовой. От желающих не было отбоя. У конкурентов губа оказалась тонка - на посмертную подписку они не отважились. Потом почтальоны понесли 'Лишенец' по адресам подписчиков всех остальных в регионе газет, упреждая любую их информационную выходку. Опасаясь, что после 'Лишенца' их не станут читать, издания с перепугу учинили сходку перед антимонопольным комитетом, в ходе которой проплакались на тему, что адреса подписчиков - собственность редакции, и задача власти оградить ее от посягательств со стороны.
'Лишенец' затянул пояс и породил платное приложение к себе - продажную медикаментозную газету 'Изо рта в рот', насыщенную гомеопатическими материалами, в которых страстно нуждалось население. Конкуренты не замедлили с реакцией - у 'Губернской правды' появилась прибавка - 'Лекарство на меже'. Тогда 'Изо рта в рот' ринулось в пропасть дальше - на ежедневный режим, 'Лекарство на меже' - за ним, но вскоре сбросило обороты и село на мель. В конце концов магнаты с Озерной - так теперь величали залетных газетных деятелей - стали совсем чумными и, чтобы добить конкурентов до конца, запустили на рынок утолщенный вариант 'Изо рта в рот' - Орехов знал сто способов достать без денег вагон бумаги, как когда-то знал сто способов взять спиртное без очереди. 'Лекарству на меже' удалось повторить трюк. Но тут на рынке началась пробуксовка с бумагой. 'Изо рта в рот' без всяких амбиций вернулось на нулевую отметку - в четыре свои прежние полосы, а соперник не смог - положение обязывало. Повыходив пару месяцев толстыми и пустыми, 'Лекарства на меже' сгорели. На стайерской дистанции нужно уметь распределять силы.
'Лекарства на меже' не потянули претензий и, как вакуоли, свернулись в газету объявлений по обмену часов на трусы.
Позже в соревнование впрягся Альберт Смирный. Спровоцированный 'лишенцами', он купил никому не нужный печатный станок 'Циркон', который дополнительных возможностей рынку не дал.
'Смена' крутилась неподалеку от перетягивания каната и наперебой со щебечущими районками примерялась, как половчее ввязаться в борьбу титанов. Наконец и она отважилась перевести деятельность на рельсы экономического развития. Но, когда Фаддей с разбега бросился на полотно, выяснилось, что поезд ушел. 'Смена' сошла с дистанции.
- Наш бизнес, господа, - подытожил гонку Артамонов, - это бег через реку по льдинам. Остановишься - утонешь. Представляешь, в реке сплошной зажор - скопление шуги, льдины трещат, наползают друг на друга, а ты бежишь и не знаешь, в какую иордань провалишься. Мы должны создать бесконечный процесс создавания газет, типографий, телеканалов, сетей киосков и прочей приблуды. И чувствовать себя в этом процессе, как рыба-Орехов в воде. Нет процесса - нет и нас. Как говорил великий Зингерман, у нас нет массы покоя. Без движения наша значимость становится равной нулю. Дело не должно иметь конца. В конце - его смерть! Мы должны успевать запускать очередной проект в момент, когда предыдущий еще не дошел до пика. Тогда мы продержимся на рынке. Все остальное чревато крахом. Это знавали еще в Риме!
- Обидно, - рассуждал Орехов, - мы пашем, крутимся, и все из-за каких-то двадцати минут. Работают полчища лесорубов, стонут целлюлозно-бумажные комбинаты, молотят печатные машины - и все это из-за каких-то двадцати минут, в течение которых читатель просматривает газету. Обидно до мозга костей!
- Что поделаешь, пятачок, - сказал Артамонов. - Но будет еще обиднее, когда через двадцать минут будет выбрасываться полноцветная газета.
- Какая полноцветная? - насторожился Орехов.
- Обыкновенная полноцветная газета 'Лишенец' с приложением 'Изо рта в рот'.
- И где ты все это напечатаешь в цвете? В радиусе тысячи километров нет ни одной цветной типографии.
- Да у меня тут свербит с утра одно мнение за ушами.
- Ну-ка, давай я тебе это место почешу, - предложил услугу Макарон.
- Да, было бы неплохо, - подставил Артамонов под строкомер свой бритый затылок. - Вы видели фуры, которые по окружной прут мимо? В Финляндию они везут валюту, а обратно в Москву - цветные газеты.
- Ну? - торопил Орехов.
- Эту колонну надо завернуть сюда. Хотя бы частично, - начал делиться соображениями Артамонов.
- Ты предлагаешь пересмотреть Абосский мирный трактат, по которому к нам перешла часть Финляндии? - спросил Макарон.
- Да.
- А что тебе на это скажут горячие финские парни? - чиркнул спичкой Орехов. - Ты интересовался?
- Конечно. Первых умников, которые попытались ввезти в Россию оборудование для цветных газет, застрелили.
- Почему? - cпросил Макарон.
- Потому что цветную печать контролирует солнцевская братва. А ей удобнее забирать свою долю прямо там, за линией Маннергейма.
- Неплохо сказано, сынок!
- На селе есть обычай - перевязывать дорогу свадебной процессии, начал Артамонов подводить основу под свою затею. - И пока не напьются страждущие, молодых не пропускают дальше. Так вот, я предлагаю перегородить дорогу этой полиграфической финской свадьбе!
- Грамотно рассуждаешь, паренек, - одобрил Орехов. - Но 'Fordом' тут уже не обойтись.
- Наоборот, - сообщил Артамонов, - капиталисты будут нас самих умолять взять тачку за то, что мы пообещаем купить их печатный станок.
- Тогда и Воловича придется толкать дальше - на Папу Римского! сказал Орехов.
- Не говори, - согласился Макарон.
- В старину, при развитом социализме, чтобы затеять дело, надо было ждать, когда решающий год пятилетки перейдет в определяющий и дальше - в завершающий. Теперь стало гораздо удобнее - поехал на выставку в Сокольники и пристраивайся к любой проблеме, - довел идею до логического завершения Артамонов.
На подступах к выставочному комплексу в Сокольниках клиентов отлавливали менеджеры и затаскивали к своим стендам. Компанию во главе с Макароном выпасла бойкая девушка в национальном
