- Чего только не придет в голову на голодный желудок, - покачал головой Пунтус.
- Правильно жить - это ничего не делать от нечего делать, сформулировал Артамонов идею и лозунг своего перспективного развития.
- Я тоже за то, чтобы ничего не делать, - сказал Нынкин.
- А я считаю так, - продолжил бить себя в грудь Артамонов. - Если завязывать, то на два узла. Никаких бантиков и петелек я не признаю с детства.
И точно - шнурки на туфлях Артамонова расшнуровать до конца было невозможно.
Артамонов отправился искать крутого цирюльника, и уже через полчаса голова новатора походила на плафон недорогого светильника.
- Ящур! - воскликнул Пунтус при виде Артамонова, которого обкорнали такими клоками, что обработанная поверхность стала походить на тифозную шкуру.
- Ты стал похож на осла! - выразился Нынкин.
- Нет, на зайца! Которому лет триста!
- Прижми уши или надень шапочку!
- Теперь ты точно от любой любви застрахован! Девочки будут шарахаться от тебя на проезжую часть!
- И уступать место в общественном транспорте.
- И в 'Журавли' тебя вышибалы не пустят!
Артамонов, сохраняя невозмутимость, отправился в свою комнату и возлег в ботинках на кровать со словарем антонимов.
- Оригинальный - банальный, - читал он вслух, - оптом - в розницу, острый - тупой, - долдонил он себе под нос.
Дожди хорошенько выдержали взаперти честной народ, и в первый же солнечный день все население Брянска высыпало на пляжи.
Нынкин и Пунтус увлекли в пойму упирающегося Артамонова. Они выбрали удобное местечко между двумя киосками, чтобы до ленивых пирожков и пива было примерно одинаково, и принялись играть в балду.
Артамонов надрывно читал Зощенко. С новелл этого автора было проще открывать чисто интеллектуальный сезон. И все было бы хорошо, если бы не Кант на пустом коврике...
Артамонов наткнулся на этого Канта, как на бревно. Кант лежал на коврике, а коврик был без хозяина, вернее, без хозяйки - об этом говорили оставленные тапочки тридцать шестого размера. Тапочки, конечно, тапочками, но Кант... Возникло любопытство. Не всякий сможет читать Канта в пляжных условиях, подумалось Артамонову, и он занял коврик с тем, чтобы дождаться хозяйки. С сожалением Артамонов обнаружил, что Кант не Иммануил, то есть не философ, а всего лишь Герман - современный немецкий писатель. Но деваться было некуда - курок знакомства был уже взведен. 'Не утонула ли она? мелькнуло в голове Артамонова. - Слишком долго купается'. Он начал осматривать берег - не собралась ли толпа по этому поводу. Но тут подошел Пунтус и сказал:
- Твоя жертва, уважаемый испытатель, уже полчаса прячется за раздевалкой, вся дрожит от страха и рисует крестики-нолики. Она зашла к тебе со спины, и твой зековский затылок не вызвал у нее никакого доверия. С тебя три рубля на пиво за информацию.
- Где? - подхватился Артамонов. - За какой раздевалкой?
- Вон, видишь, ножки переминаются.
- Спасибочки.
- Спасибом тут не отделаешься. Попрошу три рубля.
Артамонов сунул Пунтусу трояк, вздохнул и направился за раздевалку. Девушка хворостинкой рисовала головы. Их было уже с десяток. В профилях и анфасах угадывались знакомые личности.
- Вас шокировала моя внешность? - Артамонов встал рядом с художествами.
- Нисколько, - ответила девушка.
- Неужели?! - как бы изумился он.
- Вот вам крест, - перекрестилась она.
- Если бы не друзья, мы бы с вами так и не встретились, - произвел маневр Артамонов.
- Это на мне никак не сказалось бы, - снова нашла она, что ответить.
- Почему? Я бы отнес ваши тапочки в милицию, - продолжал переть напролом Артамонов.
- Если бы я пошла следом, вас оттуда могли бы и не выпустить, - не сдавалась она.
- Вы, конечно, можете говорить что угодно, но об одном я вам должен поведать честно: в вашем коврике с Кантом в качестве приманки мне увиделась возможность нашего будущего, и, если сегодня часиков эдак в девять вы окажетесь в 'Журавлях', мы не разминемся, - пошел ва-банк Артамонов.
- Вы уверены? - навела она на него свои токсичные, в пол-лица глаза.
- Я расскажу вам массу интересных историй. Вплоть до того, что после них вы измените свою жизнь, - начал потихоньку спускаться со своей крутизны Артамонов.
- Я впервые наблюдаю наглость в такой необычной форме.
- А насчет Канта... - Артамонов откашлялся, - я как раз давно искал эту книгу. Можно взять почитать?
- Вы всегда работаете под наив? - ответила она вопросом на вопрос, как в Одессе, и стерла ногой все нарисованное.
- Как вам сказать... вечером я объясню.
- Что ж, я подумаю.
- Вам ничего не остается делать.
Он посмотрел ей вслед и пожалел, что постригся под ноль.
Пунтус с Нынкиным, потирая руки, поджидали Артамонова, чтобы уколоть, уличить, укорить и под шумок изъять еще один трояк на пиво.
- Ну что, система не сработала? - спросил Пунтус.
- Посмотрим, - Артамонов задрал бутылку пива вверх, как горн. Вечер покажет.
- А как же наше многострадальное интеллектуальное лето? - стряхнул с носа песок Нынкин.
- Знаете, мне все-таки кажется, что лучший стимулятор человеческой деятельности - не кофе и не крепкий чай, а нормальная девушка, - пошел перед друзьями на попятную Артамонов.
- Совсем недавно ты говорил обратное, - зевнул Нынкин.
- У нее такие большие глаза, что издали кажется, будто она в очках, оправдывался Артамонов. - Прямо как пульсары!
В ресторан 'Журавли' Артамонов пришел задолго до девяти и устроился за единственным свободным столиком под фикусом.
Она пришла ровно в девять. В то, что она рискнет и отважится на это, попросту не верилось.
Они пили коктейль, танцевали. Разговор не вязался. Как будто преодолевали звуковой барьер. Она чувствовала над собой громаду его необычности и считала себя обязанной вести беседу. На пляже она была независима, свободна, а теперь пришла на свидание, значит - покорилась. Это подавляло ее. И еще эти его резко очерченные скулы и блуждавший где-то по плечам взгляд, никак не попадающий в глаза.
- Зачем вы на ночь глядя надели темные очки? - спросил он. Закрывают половину души.
- Вы немного психолог.
- Все мужчины в отношениях с женщинами немного психологи. Мне нравится эта песня, - кивнул Артамонов в сторону колонки. - Пробирает в области грудинки.
- У вас там находится душа?
- Примерно.
- У большинства мужчин она расположена несколько ниже.
Ресторан закрывался. Разочарованная, она заспешила домой. Артамонов не находил объяснений своей нерасторопности.
- Сегодня будет интересная ночь. Хотите, я вам ее покажу? - спросил он.
- Я могу вполне самостоятельно отправляться на подобные прогулки. - В ее голосе было заметно любование так быстро и красиво сочиненным ответом. Она принялась дожидаться от него похвалы в
