дальше понес о себе сам. - Три года флота, потом завершение учебы экстерном, отработка по направлению в Средней Азии. Так что первую мировую войну я прошел с одними, вторую - заочную учебу в МГУ на факультете журналистики - вот с этими господами, - кивнул Артамонов на Владимира Сергеевича и Пересвета. Не заметил, как втянулся в третью поступил на Высшие курсы продюсеров. Здесь уже, конечно, все будет без победителей и быстротечно - всего один семестр очно. Женат, дети есть. Трое. Вот они, бегают.
Выглядел Артамонов уверенным диктатором, у которого нет никого в подчинении и диктат которого распространялся не далее чем на себя. Я всматривался в него и понимал, что он человек креатива. В годы своей технической учебы, он говорил в отношении начертательной геометрии: если надо будет в жизни, я начерчу, но зачем чертить сейчас? Я все понял и узнал, какая линия что обозначает, переварил материал, но зачем чертить, тратить попусту столько времени?! И характер его с течением жизни, похоже, не изменился. Он разрабатывал стратегию, придумывал идею, вбивал колышки и передавал желающим под дальнейшую проработку. При этом никого не просил. Все почитали за честь довершить затеянные им дела. Значит, что-то в них было, в этих затеях. Заниматься вопросом методично и системно было явно не по нему. Он сделал наброски книг, выразился, но доводить тексты до ума в его понимании не было надобности. Ведь он явился на свет не для того, чтобы разобраться с языком, а чтобы познать жизнь.
Сопоставляя факты, я успокаивался. Получалось, что я, доделавший его книги, попал в разряд Прорехова, Лики и Деборы. Первый доводил до ума технические наброски его полиграфической идеи, вторая и третья - воспитывали детей. Артамонов придумал издательский холдинг, и, как только все было выставлено и налажено, детали тут же наскучили ему, и он оставил все на усмотрение Прорехова. То же самое в отношении семьи. Это было заметно по поведению детей - они так и висли на мамах.
Следующим в центр круга был вызван Бакутин.
- Мы научились пахать по безотвалке, - зачитал он обязательный текст и перешел к произвольному. - Заместитель начальника службы безопасности в Думе.
Этот неприметный с виду человек просуществовал на потоке тихо, как серая мышь. Теперь оказалось, что здесь он едва ли не самый главный.
Продолжил докладные о себе Бибилов Мурат, забыв про сунутую ему в руки бумажку.
- Отец-героин, - начал он. - Четверо мальцов, единожды женат, живу на границе, служу на таможне, связи продолжаю нарабатывать. Добро даю.
- Радики тебя там еще не задолбали? - спросил Артамонов. - А то подарим тебе свинцовую ракушку на хозблок!
- Отлично! Я приму подарок, - на чистом русском сказал Мурат. С Нинелью и множественными детками, плавно переходящих от чистого осетина - первенца до абсолютно белокурой дочки - последыша, Мурат чувствовал себя совершенно обрусевшим. Было заметно, что Нинель за годы совместной жизни сделала его совсем ручным и рецессивным, если не сказать больше - одномандатником. Нинель рожала без конца - Мурат не успевал растамаживать. Всякий раз после очередных родов, когда Нинель откисала в роддоме с разорванной промежностью - все дети получались далеко за пять кило, - он просил хирурга, чтобы тот при зашивании уширенной части делал пару лишних стежков.
Далее шел Миша Гриншпон.
- Слышь, чуваки, кочумайте! Достали с этим допросом! И своими дурацкими бумажками!
- Т-сс! Не болтай! - приземлил его Рудик. - Мы должны знать все твои вехи!
- Ну, хорошо, только ради того, чтобы не испортить праздник!
- Мотивы можешь не объяснять. Не ты же один испытал эдипов комплекс по отношению к матери- родине?
- После учебы работал в Питере, - начал Миша, - потом свалил в Канаду, иными словами - встал и принес немного вреда своей советской родине. Работаю в 'Дженерал электрик', США, дом во Флориде, тружусь в Гамбурге, в командировке. Легко конкурирую с Россией, толкаю всякого рода Иракам разного рода энергетические проекты. Не женат. Перед улетом из Белоруссии поладил с одной дамой. Теперь у меня, оказывается, есть мальчик весом в сто кэгэ. Вот, резвится с остальными, опасаясь всех подавить.
- То есть, чуть что, НАТО с нами? - спросил Рудик.
- Конечно. В формате мы плюс они.
На курсы по изучению нас оттуда Гриншпон эмигрировал сразу после того, как надоело быть здесь. Но он не считал свой отъезд эмиграцией. У него был иной взгляд на это.
- Знаете, что такое настоящая эмиграция? - сказал он в завершение своей речи. - Вот когда ты уехал в детстве или чуть позже и узнаешь, что жизнь длится восемьдесят или около этого, - у тебя нормальная реакция на отъезд я молодой, до старости еще так долго, что не хочется об этом и думать. Все можно успеть - и родить, и посадить, и построить А вот когда ты в сорок лет оказываешься под Нью-Йорком, ты как бы рождаешься заново, но при этом узнаешь, что жизнь длится всего лет пятнадцать-двадцать и уже не успеть ни книгу написать, ни друга посадить - вот это эмиграция настоящая - ностальгия весны!
Переминаясь с ноги на ногу, своей очереди ждал Забелин. Как только Гриншпон доложился, Забелин развернулся вполоборота и продолжил тему:
- Забелин. После вуза, как положено, отработал по распределению, сейчас прозябаю в стряпке рекламы. Все ролики про пиво на первом канале... мои. Если у кого-то возникнет потребность в тиви - прошу ко мне.
Далее - со всеми остановками.
- Клинцов, - заговорил о себе и о поколении бывший комсомольский вожак. - Финансовый директор молодежного движения 'Идущие рядом'. Мы научились спать кроватями 'не расстанусь с комсомолом', - продолжил он по бумажке ряд Фурье, задуманный режиссером праздника. Всем своим видом Клинцов наглядно демонстрировал, как застойная комса сумела временно подавить в себе императив призвания, чтобы потом, принюхавшись к сквознякам эпохи, продолжать неустанно все ночи напролет лепить образ в кремовой сорочке с комсомольской ретро-шнуровкой на волосатой груди. Он был образчиком популяция икс-генератов родом из Октября, которые смогли вовремя сориентироваться на полном ходу жизни. И вот результат - налицо повторная востребованность временем.
Затем, прихрамывая, к людям вышел Кочегаров.
- Наши дети уже выросли, - сказал он, вглядываясь в бумажку поверх очков. - Девочки убегают для освоения будущей профессии подзаработать на 'Баунти', а мальчики, сняв штаны, по голове уже не гладят. - Он посмотрел на Дастина и подытожил свое выступление: - Все науки я бросил. Занимаюсь исключительно жизнью.
Кравец шел следующим по списку.
- Мы научились летать самолетами 'Башкирские авиалинии', - процедил он текст из общественной нагрузки. - Посему живу в Израиле.
За ним вышла Марина.
- Кравец Марина, - сказала она просто. - Мы научились одеваться трусиками 'прошла любовь', - читанула она свой листок и с неудовольствием бросила его в стоящую рядом урну. - Живу в Тель-Авиве, работаю в театре. Специально ко Дню грусти мы приурочили гастроли. Теперь играю 'Жанну' по- настоящему. Вечером приглашаю всех на площадку, -махнула она рукой в сторону подиума, -мы покажем лучшие куски оттуда.
Только Марина смогла бы выдавить из своей случайной роли в студенческом театре целую жизненную платформу, забросив на фиг все эвольвенты и прочие железяки, относящиеся к профессии 'турбиностроение'.
Потом вышел Матвеев.
- Мы научились, мля, справлять нужду, - прочитал он свой вступительный текст. - Живой вес, ну, это, сто двадцать килограммов в положении лежа. Алиментарное ожирение. Тлею, мля, на кашах и на воде. Вся жизнь, еп-тать, ушла на волеизъявление желудка. Работаю сантехником шестого разряда, а звучит, ну, это, как волшебником изумрудного города.
Народ зааплодировал. В шеренгу к Мату пристроился Боря.
- Мукин, - представился он и зачитал свой кусок текста. - Мы научились сидеть стульями ереванской фабрики имени 'апрельских тезисов'. Торгую мебелью. Дважды женат - трое детей.
Симбиозники выступили плотнее других.
