— Граф де Монтестрюк, если не ошибаюсь? — спросил он.
— Да, а что вам угодно?
— Вижу, что граф меня не узнает.
— Черт, да ведь это Криктен! — воскликнул Коклико. — Он же служит у графини де Монлюсон.
— Ах, вот в чем дело. — Лицо Югэ сделалось очень внимательным. — Говори же скорее.
Криктен передал ему записку.
Прочтя её, Югэ сильно побледнел.
— Лошадей! — крикнул он, повернувшись к Коклико.
Письмо за подписью Порчиа и Колиньи давало ему возможность требовать своих лошадей в любой момент. Через минуту четверо всадников уже скакали по дороге в ночной темноте.
Прибыв в гостиницу в окрестностях Линьи, Югэ по совету Криктена стал дожидаться, пока тот не сообщит госпоже о его прибытии.
— Граф, — обратился между тем к нему Коклико, — приведите себя в порядок. Вы после дороги выглядите лесным разбойником, никак не меньше.
Добавим, что если бы кто-нибудь напомнил Югэ о поручении главнокомандующего французской армией доставить королю важное донесение, он, пожалуй, сильно удивился бы, но наверняка не покинул гостиницы. Пока Югэ чистился и мылся, к Лудеаку примчался радостный Карпилло.
— Я их видел обоих, как вас сейчас — сообщил он. Монтестрюк в гостинице. Там у меня есть друзья, они мне сообщат о нем все. Лакей пошел в аббатство.
— Отлично! — воскликнул Лудеак. — Будем действовать наверняка. Пойдем к Шиврю.
Лицо Сезара просияло с их приходом.
— Держу пари, вы пришли с хорошими вестями, — заявил он.
Лудеак рассказал ему последние новости.
— Рыба плавает у самой сети, — добавил он. — Еще немного, и она наша.
— А затем?
— А затем — наше с тобой дело… У меня превосходнейший план. Человека с бумажкой можно завести куда угодно. Об этом плане я хочу сообщить синьору Карпилло. Уж он-то поймет меня с полуслова.
— Ты что же, боишься, что я проболтаюсь?
— Да нет. Я боюсь, что ты не решишься на его осуществление. Твоя совесть слишком нежная, моя же совсем не такая.
— Не бойся. По дружбе к тебе я заставлю замолчать свою совесть. Открой же мне свое сердце.
— Ну, тогда вот что, друг мой. Давай разорвем твои связи с Порчиа, а в качестве его тайного агента представим Монтестрюка.
— Каким же образом?
— Кое-кто сможет тайно пробраться к нему в комнату.
— Например, я, скромно заметил Карпилло.
— После этого посещения у Монтестрюка в кармане окажется ряд писем от Порчиа, опасных для владельца кармана.
— Это очень просто сделать. — И Карпилло даже облизнулся от предвкушения своей подлости.
— Но надо ещё несколько писем разложить по шкафам в спальне Монтестрюка. Кроме того, надо его впутать в какое-нибудь дельце, которое привело бы его в стены аббатства, куда, на наше счастье, удалилась герцогиня де Лавальер.
— Браво! — воскликнул Карпилло. — Завязывается интрига. И тогда пропал граф де Шарполь.
— Ты понял, — подхватил шевалье, — поднять глаза на фаворитку! … Да такое преступление не простит ни один король, а уж Людовик XIY в особенности.
— Так-то оно так, — произнес Шиврю, — но как же нам удастся толкнуть Монтестрюка на такие действия?
— Да кому же нужно, чтобы совершил его в действительности? Важно только, чтобы король подозревал. А графиня де Монлюсон в том же аббатстве, что и де Лавальер. Это такое счастье! Грех им не воспользоваться. Влюбленные любят писать друг другу записки. Одна из них теряется и попадает к королю. Он ревнив и легко поверит, что она написана совсем другой… Нет, ты будешь герцогом, Сезар.
— И этот герцог сделает для тебя все, шевалье.
— Я прошу у судьбы сделать меня принцем хоть на несколько часов, — ответил Лудеак, день и ночь мечтавший о Леоноре.
— В самом деле, ты так любишь принцессу?
— Это не любовь, это бешенство, ответил мрачно шевалье.
— Ты полагаешь, бешенство приятней?
— …Уже потому, что сильнее. И всеобъемлюще. Во всеобщую же любовь я не верю.
— Это не по-христиански.
