Я подхватил Элис на руки, перенес на кровать, бережно уложил ее и сам прилег рядом. Она всем телом прижалась ко мне, наши губы встретились и слились в долгом поцелуе. Это был самый сладкий, самый восхитительный поцелуй в моей жизни.
– Саша… дорогой… – прошептала Элис, переводя дыхание. – Я так ждала этой минуты… и так боялась.
– Значит, поэтому ты избегала меня?
– Да. Когда я узнала, кто твой отец, то сразу же подумала: мне все равно, чей ты сын, я люблю тебя таким, какой ты есть. В тот момент я все поняла. Я поняла, что люблю тебя по-настоящему, что давно тебя любила и хотела быть с тобой… А когда я разобралась в своих чувствах, то сильно испугалась. Испугалась, что это разрушит всю мою жизнь.
– Не разрушит, а изменит, – сказал я, гладя ее по щеке. – Не надо бояться, родная. У нас все будет хорошо. Я обещаю тебе.
Следующие полчаса прошли для меня, как в волшебной сказке. Мы с Элис любили друг друга со всем пылом и страстью, которые накопились у нас за пять лет целомудренной дружбы. Мы сокрушили последний барьер, разделявший наши жизни, и наслаждались необыкновенным ощущением близости и единения…
Потом мы лежали, обессиленные после бурного всплеска чувств. Я целовал мягкую ладошку Элис и легонько поглаживал густую темную шерстку внизу ее живота.
– Я так счастлива, Саша, – сказала она. – Мне так хорошо с тобой.
– Я тоже счастлив, – ответил я. – Я мечтал об этом с восемнадцати лет.
– Ты не разочарован?
– Нисколько. Все было просто замечательно.
– Лучше, чем с другими девушками?
– Гораздо лучше. Несравнимо лучше.
– Лучше, чем даже с Линой?
При таких обстоятельствах мне полагалось сказать «да». Но даже сейчас мне не хотелось лгать – пусть и с благими намерениями.
– Она случай особый. С ней все иначе. Вас невозможно сравнивать. С тобой – изумительно, потрясающе, с тобой – как безумный, головокружительный полет в глубоком инсайде. А с Линой – спокойно, тепло, уютно. С тобой больше страсти, а с ней – нежности.
Элис слегка отстранилась, подняла голову и улыбнулась.
– Точно так же хотела сказать и я. Почти теми же словами. Я люблю тебя – но люблю и Лину.
– Я тоже люблю ее… по-своему. Что нам делать?
Тут, легка на помине, в спальню вошла Лина.
– Извините, – произнесла она смущенно. – Саша захлопнул дверь, но не запер ее. А мне надоело ждать снаружи.
– Ты… ты давно вошла? – спросил я, чувствуя, что неудержимо краснею.
– Нет, только что. Но я слышала ваш разговор. Так что же нам делать?
– А в чем проблема? – отозвалась Элис. – В конце концов мы на Ютланде, Быстренько раздевайся и давай к нам.
Лину такое решение вполне устроило, и она принялась торопливо снимать с себя одежду.
А я подумал, что полигамия вообще-то подразумевает нечто иное, но вслух произнес:
– Элис, дорогая, ты же всегда отвергала групповой секс.
– Так то секс, – сказала она. – А у нас любовь. Иногда, если сильно хочется, то можно сообразить на троих. Правда, Линочка?
Лина была полностью согласна с ней.
Глава четвертая
«ОРИОН»
На выходе из пассажирского терминала орбитальной станции, где пришвартовался рейсовый челнок с планеты, нас встречал высокий сорокалетний мужчина в темно-синей флотской форме с четырьмя капитанскими шевронами на рукавах.
– Здравствуйте, коллега, – сказал он, крепко пожав мне руку. Затем повернулся к моим спутницам, Элис и Лине, и взял под козырек. – Мое почтение, дорогие леди. Добро пожаловать на Станцию-Один.
Элис дернула было рукой, чтобы по-уставному ответить на приветствие, но вовремя сообразила, что здесь она находится в качестве гражданского лица.
– Приятно с вами познакомиться, капитан. А вы довольно неплохо говорите по нашему.
Комплимент был более чем сомнительным – ведь «довольно неплохо» означало «хорошо, да не совсем». А между тем командир корвета «Орион», капитан Ольсен, был уроженцем Эридана, и первые двадцать три года его жизни были связаны с Октавией. В год отцовского путча он только окончил гражданский летный колледж Астрополиса, после которого решил пойти на военную службу и поступил во флот в звании уорент-офицера. Он служил пилотом-стажером на крейсере, который отец избрал флагманом мятежных войск. В заговоре Ольсен не участвовал и ничего о нем не знал, но когда непосредственно перед выступлением всем желающим было предложено покинуть корабль, он, как и многие другие, остался. Не знаю, какими соображениями он руководствовался – идеологическими или меркантильными; но как бы то ни было, отец сразу же произвел его в мичманы. После провала путча и инсценировки гибели крейсера, якобы подбитого глубинной бомбой, Ольсен вместе с остальными членами экипажа корабля оказался на Ютланде, который стал его новой родиной. Он обзавелся семьей, стал говорить с местным акцентом, дослужился до капитана корвета, а теперь его ожидало повышение по службе – командование крейсером.
– Наша бригада вылетает через восемь с половиной часов, – сообщил капитан Ольсен. – За три часа до старта мы должны быть на борту корабля. Так что в нашем распоряжении остается пять с лишним часов. Наверное, леди желают осмотреть станцию?
– Неплохая идея, – сказал я. – На все про все у нас есть четыре часа. Потом мои.,. – я на секунду замялся с непривычки, – мои невесты улетают обратно. Места на челноке уже забронированы.
Поначалу мы планировали, что Элис с Линой пробудут на станции до отлета корабля, но затем мы отказались от этой идеи, поскольку отец пытался навязать нам провожатых – а вернее, надзирателей. Если Лину он принял безоговорочно и испытывал к ней искреннюю симпатию, то в отношении Элис держался настороженно и опасался, что она, оставшись без меня на станции, может выкинуть какой-нибудь фортель.
Говоря откровенно, я отчасти разделял опасения отца. Сознательно Элис не планировала никакой диверсии, но я не мог на все сто поручиться за нее, если вдруг ей подвернется удобный случай. Как и Яна, как и остальные летчики, она болезненно переживала свой плен, свое отлучение от полетов, которое могло затянуться надолго…
– Тогда для начала посетим диспетчерскую на контрольной вышке, – предложил капитан Ольсен. – Оттуда вся станция видна как на ладони. Вряд ли вы сумели хорошо рассмотреть ее из челнока.
– Мы совсем ничего не рассмотрели, – ответил я. – В иллюминаторы не очень-то много увидишь.
– Вот как? – удивился он. – Вы не заходили в пилотскую кабину?
– Нет.
Удивленное выражение на лице Ольсена уступило место пониманию. Он оказался весьма догадливым и быстро сообразил, что я не решился навязывать свое общество пилотам челнока из-за того, что мой отец – верховный правитель планеты. Надев капитанский мундир, я старался четко разграничивать, что есть моим правом по званию и должности, а что – привилегией по происхождению.
– Вообще-то у нас, – заметил Ольсен, – старшие офицеры Звездного Флота, даже будучи пассажирами, имеют беспрепятственный доступ в пилотские кабины самолетов и челноков и на мостики кораблей. Но ладно. Значит, начинаем экскурсию?
Мы согласились.
Осмотр Станции-Один оказался познавательным не столько в техническом, сколько в историческом плане. Эта орбитальная станция, первая из шести ныне существующих, отражала все этапы стремительного возвращения Ютланда в космическую эру. Снаружи она выглядела довольно уродливо – как, собственно, и
