- Может ее никто не брал? - предположил Боря. - Сегодня жених пошел с запросами.
- А у нее немецкий паспорт был? - тут же вставил Юра. - Если был, то отбоя в женихах не было бы!
- Не знаю! Факт, что и так отец и так, но она ни в какую. Наконец разозлился царь и приказал ей во что бы то не стало выбрать себе жениха. Дочке деваться некуда и решила она устроить рыцарский турнир. Условия поставила жесткие: рыцарь должен на полном скаку разрубить мечом ожерелье, висящее у нее на груди. При этом он не может промахнуться, не может поранить принцессу. Тому, кто не справиться с заданием грозит смерть. А кто выполнит условия, на ней женится. Сказанно - сделано. Собралось на царском дворе рыцарей видимо-невидимо. Поскакал первый смельчак прекрасный юноша, размахнулся и чуть-чуть не дотянулся. 'В пропасть!' сказала принцесса, и рыцаря бросили в пропасть. Другой юноша, еще более прекрасный, чем первый, поскакал попытать свое счастье. Рубанул он мечом, но поцарапал принцессу. 'В пропасть!' - приказала принцесса, и полетел он вслед за первым. Наконец, вышел еще более прекрасный молодой человек, поскакал, разрубил ожерелье, не задел принцессу. 'В пропасть!' скомандовала принцесса, и бросили этого тоже. Народ негодует, кричит: 'Несправедливость!'. Король побагровел: 'Почему?'. 'За компанию!' - махнув рукой ответила принцеса.
Так давайте же мы выпьем за компанию!
- За компанию! - дружно вскричали все мы и так же дружно выпили, будто в пропсть толпой сиганули.
Люди были на сердине второй бутылки водки, я на середине второго литра пива. Вдруг в дверь постучали и, приоткрывшись, она впустила в комнату афганца Разу.
- Филипп, ты что: здесь? - спросил он, пытаясь скрыть, что его глаза видять застолье. Голова тут же придумала причину появления, а язык выдал наружу. - Я тебя ищу, хочу спросить.
Раза членом клуба не состоял, но нам дармовой водки не жалко.
- Потом спросишь. Садись, ешь, пей, будешь гостем! Празднуй себе, пока празднуется.
Раза поупирался, но сел. Мы внимательно на него уставились. Он, как афганец, обладал большим уважением, потому что, по общему убеждению, все люди оттуда получают убежище и паспорт в любом случае. Минут пять он повталкивал всем известную историю про то, как русские девки выходят за афганцев, чтобы потом получить азюль. Затем всем наскучило.
Юра только завел традиционный разговор за 'Калибру', как его прервал новый стук в дверь, пришел Наим.
- Ну, что ви тут дилаете? - спросил он, по смешному выговаривая слова.
- О-о, Наим! - Уже будучи заметно навеселе, компания поприветствовала нового гостя. Что же теперь водку запазуху пратать? - Иди сюда, давай с нами!
Наим скромности в России не научился и себя долго уговаривать не заставил. Я пошел доставать из 'холодильника' пиво. Завели новый разговор. С приходом Наима, роль главного трепача перешла от Юры к нему.
- Зачем вы пришли к нам в Афганистан? - обратился он ко мне, сделав вопросительный жест и такое выражение лица, будто я в этом виноват.
- А черт его знает, Наим, - мне было все равно, чего мы туда пришли. - Я туда никого не посылал.
- Нет, нет! Чего вы хорошего принесли, скажи мне? Вся земля плохо стала из-за вашего Советского Союза. Всем стало плохо.
- А тебе-то, чего? Не прийди наши в Афган, сидел бы ты там и ни хрена не видел, а сейчас посмотри: лежишь себе целыми днями в Германии и ни хрена не делаешь, кормят, поят. Кто тебя бы там кормил? Был бы ты в Германии?
- Почему не был? - стал он пыжиться и вставать на дыбы.
- А кем бы ты был, Наим? Тебя выучили, дали работать... - я искренне пытался быть рассудительным, настолько, насколько вообще после таких доз можно рассуждать.
- Ну и что - выучили? Нам в Афганистан ООН денег дал ста студентам на учебу. Мне предложили на выбор три места, три авиаинститута: в Англии, Индии и России. В Индию я не хотел, а дальше было просто, кто просился в Англию, так их в тюрьму сажали, политика была в СССР ехать учиться.
- А ты воевал, Наим, стрелял? - серьезно спросил Филипп, будто выступает на суде по военным преступникам.
- Стрелял, - опять полез на рожон Наим и сделал вид, что собирается рвать на себе тельняжку.
- А в наших стрелял? - грозно влез пьяный Юра низким голосом.
- И в ваших стрелял и в наших стрелял. Многих стрелял, - он махнул и на тех и на этих.
- А убивал? - Катя недоверчиво покосилась в сторону не в меру разбушевавшегося моджахеддина, просящего убежище по мотивам, что он коммунист.
- Не знаю! Что я, проверял? - тот изогнулся, словно павлин, расправляющий хвост. - Что, мы на вас напали? Кармаль из Душанбе сказал: 'Я иду', и ваши пришли.
- Но теперь-то война кончилась, наши ушли. - Леня, как всегда, сказал безразличным голосом. - Вам что, не по фигу? Уже полчаса препираетесь.
- Ха! Где же она закончилась? - Юра встрепенулся, как гусь. Войска-то вывели, а я - вон, когда служил, так и мне предлагали, и у нас ребята из части на забросы ездили. А я, что - дурак? Они оттуда возвращались психами ненормальными. Оно мне надо?
Все помолчали. Мне в душе было смешно. Вот так сыграла злую шутку история. Мы - агрессоры, а может и освободители, пьем водку с людьми, которых оккупировали или освободили, что никакой разницы не имеет. Эти люди, в свою очередь, были нам попеременно то лояльны, то наших убивали. Но вся комичность в этой ситуации то, ГДЕ мы сейчас вместе сидели и чей хлеб буквально жрали, препираясь между собой! А сидели мы вместе, прося помощи у немцев, которые к нашим взаимным тусовкам никакого отношения не имеют.
Вот это - парадокс истории! Это вам, прямо, марксизмом-ленинизмом советского типа по их демокрическому лбу: мы обосрались, а вы подтирайте... Плюнуть хочется, да в своей комнате неудобно!
В дверь опять постучали.
- Сегодня у нас - вечер встреч? - саркастически вставил Боря. И, вправду, иной раз кто раз в день зайдет. А сегодня сыпяться, как мухи на дерьмо. Чуют, черти, чуют, что водкой пахнет!
Открывшаяся дверь показала трех алжирцев из комнаты Филиппа. Они были маленькими и засушеными, казалось еще во времена фараонов в жестоких песках Сахары. Парни слегка ошарашенно посмотрели на собравшееся застолье.
- Давай, давай! - закричали мы все и приглашающе замахали руками.
Новые гости, как оказалось, искали Филиппа и хотели попросить у него картошки. Мы усадили их за стол, предложили водки. Двое согласились, а один сказал, что никогда не пил. Тогда я достал еще пива - зачем человека приучать сразу к разврату? Пусть начинает с малого. Стали веселиться дальше. Поскольку сегодняшнее заседание получилось расширенным, круг тем, предложенных на обсуждение также расширился.
- Алжир - гут? - задал я традиционный вопрос, чтобы начать разговор.
- Гут, гут! - подтвердили мою догадку они и, в свою очередь задали тоже вопрос вежливости. - Руссланд - гут?
- Гут! - неопределенно махнув рукой ответил им.
- Дойчланд - шайзе (дерьмо)? - утвердительно - вопрошающе сказал один из них.
- Шайзе! - согласился я, как и следовало.
Таким образом мы обменялись вежливостями, столь же обычно принятыми при знакомстве двух азюлянтов, как и падеде в балете. Потом от меня пошел вопрос на засыпку.
- Саддам Хуссейн - гут? А? - уж знаю вас, бестий, что вам нравится.
- Гут! Саддам Хуссейн - арабс гут! - проскандировали те втроем, и я забеспокоился, не покажут ли нам живую картину интифады.
- Ха-ха! А Израиль - шайзе.
- Шайзе.
Выяснив политическую подготовку алжирцев, им предложили жареного мяса. Но они рассмотрели его
