Он посмеялся я его передразнил. На улице стоял приличный морозец, здесь на возвышенности, даже снег лежал, не то что у нас под Франкфуртом. Моя морда скисала с каждой минутой, но закислиться не успела.
- Леня! - крикнул сзади чей-то голос с акцентом и мы, повернувшись, увидели толстого болгарина Ивана, сидевшего вместе с нами в лагере и ушедшего на трансфер с Леней.
Я почувствовал спасение и на сердце резко потеплело. Иван быстро показал нам нужный рейс, мы погрузились и, протрясшись добрых четверть часа, оказались, наконец в нужном месте. За спасение от морозной ночи я пообещал лично поставить Ивану.
Новый, еще не до конца отделанный снаружи дом, внутри блестел красотой только что построенного здания. Люди живут здесь только три недели, и еще сохранился запах краски и лака, не забитых пока бытовыми ароматами и зловониями. Шикарные комнаты с хорошей обстановкой, кухня с кучей печек и приспособлений, общая комната отдыха, подсобки - все удобно и продуманно. Мне здесь страшно нравилось и на правах гостя я предоставил Лене возможность показать чудеса своего кулинарного искусства и отправился принять ванну - первую за несколько месяцев.
Купание доставило истинное удовольствие. Ничего, кроме душа я уже давно не видел, да и то, когда с ним встречался, то спешил поскорее оттуда убраться. Набрав полную ванну, я погрузился в воду и стал просто балдеть. Как иногда мало надо человеку! Такое уже не в первой подмечают люди, но пока никто не сказал как именно мало надо. В любом случае, сегодня я знаю, что это малое может вполне начинаться с ванны.
Теплая вода сморила и наступила полудрема, сквозь которую мне легко думалось. Нужно попасть однажды в экстремальные условия, чтобы заметить, как порой не ценишь то, что имеешь. Ну и впрямь, когда я так у себя дома балдел от ванны? Залезешь быстро, быстро вылезешь, потому что некогда. Порой и не замечаешь, что в ванне был - в голове мысли про всякую чушь вроде работы. А тут? Вот сколько времени лежу, все про нее думаю. Во всем доме пахнет семейной жизнью, пищей, не разогретой на скорую руку в столовой, а приготовленной, чуть-чуть может подгоревшей, но своей, не высыпанной из концентрата. Даже туалет пахнет не сортиром, а туалетом, туда после нашего, лагерного можно ходить, как на курорт, дышать. Не понимаю я Лени. Что он у нас сидит безвылазно? Что еще человеку надо? Тишина, уют, комфорт... Даже ванна тебе тут, почти собственная...
Мои дремотные мысли прервал Леня, принесший весть, что пора мне получить свою часть обещанного им довольствия, в смысле ужина. Может в честь нашего с Леней приезда, а может и по другим серьезным причинам явились хозяева дома. Они привезли еды, ящик пива...
- Для знакомства с нашими постояльцами, - пояснил глава семейства, страшно рыжий с большим добродушным лицом дядька.
Кроме него прибыла еще жена и два сына, тоже рыжих увальня, толстые, как бочки, но характером явно пошедшие в отца. Противореча моим мрачным представлениям о типичном немецком характере, люди оказались на редкость приветливые.
Коллеги-азюлянты, собравшиеся на званный Леней и хозяевами ужин, представляли разные регионы нашей планеты. Здесь и русские и болгары, один араб, турок, семья югославов. Всех объединяет полное незнание немецкого и английского. Немцы, в свою очередь, никакого, кроме этих не знают. Глупый Леня умудрился ляпнуть, что я могу переводить, и мой ужин превратился в призрачные надежды, канувшие в пыль. Но, я на нем, на Лене, еще отыграюсь. В завязавшемся разговоре, немцы и азюлянты задавали друг другу традиционные вопросы, и чтобы переводить, не нужно выслушивать ответы, ибо они такие же традиционные, как и вопросы. Когда круг интересов поиссяк, я смог таки насытиться и тоже и откинувшись на спинку стула принялся задавать хозяевам вопросы посложнее. Порция алкоголя, нужно отметить, ослабила тормоза, но можно о том не жалеть.
- Вот, скажи честно, - я пристал к похожему на порядочного борова сыну хозяйки. - Но только честно! Что вы думаете обо всем этом деле, что Германия принимает такую тучу иммигрантов и их содержит.
Он неопределенно взглянул в пустую тарелку, но я так просто не отстал.
- Вот наша страна, к примеру. У нас есть белые и много черных народов, живущих на окраине. Так белые этих окраинных не любят, знаешь. И мы это не скрываем. Когда они приезжают, то комфорт им никто не создает. А вы азюлянтам и то и то...
- У нас так не принято говорить, но если честно, то... - он скривил на лице гримасу, красочно выразившую его мысли об иммиграции в Германию.
- Хороший человек! Я уважаю, когда говорят правду! Знаешь, будь я немцем, то стал бы первым борцом за права немцев и никого бы сюда не пускал.
- Но ты же - азюлянт?!! - непонимающе уставился парень на меня.
'Эх ты, Федя, - думалось мне, - что ты, как и все вы понимаете! Человек, по-вашему только двух категорий бывает: или немец, или азюлянт. Других нет. Если ты не немец, то просто азюлянт.'
- Очень просто, - проскрипел я ему в ответ. - Дерьмо они порядочное, эти азюлянты. Причем все!
Недоуменный взгляд проводил меня в толчок.
Может и обидятся на меня мои коллеги, но хоть разок-то можно и правду про нас всех сказать.
Следующим утром в поезде по пути домой, наши лица выглядели столь ужасно, что попутчики со страхом на нас заглядывались. Посматривая на себя изнутри и, особенно, на Леню снаружи, я с ними соглашался. Единственный способ привести себя в порядок - отпиваться пивом, заблаговременно приобретенным в магазине прямо рядом со станцией. Голову, кроме инерции поезда, раскачивала еще и боль, смешанная со злобой на весь род человеческий, и в особенности на немцев и азюлянтов, заставивших меня вчера упиться.
- Вот ты! - я ткнул в Леню пальцем, - какой у тебя в жизни смысл? Если он у тебя вообще есть...
Он глупо на меня посмотрел и улыбнулся:
- Вот, пива попить.
Я хмуро махнул рукой и глотнул из бутылки.
- Я серьезно спрашиваю.
- Ну я не знаю... - он поискал глазами по стеклу, - 'гольф', вот, хочу, бабки...
- А потом?
- А потом домой поеду.
- Ну и там что?
- А там будем пить дома, будет весело, на дискач пойду.
- А деньги кончатся?
- Ну так я сначала заработаю...
- Ну хорошо, а когда кончатся?
- Работать пойду.
- Кем?
- А я не знаю... Все равно. Где денег много платят.
- Ну а кроме 'Гольфа' и дискача?
- Дом хочу.
- А кроме дома?
- Так что еще надо?
- Вот я тебя про то и спрашиваю.
- Ну я не знаю... Женюсь!
- А тебя интересует что-нибудь, может?
- 'Гольф', - он глупо улыбнулся.
- Ну ясно. За 'Гольф'! - я открыл ему новое пиво и себя не забыл.
По пути посетили мы Франкфурт, где Леня уничтожил остатки своего пособия, прикупив себе джинсы и еще одежды.
- А как ты Владику отдавать будешь?
- Да ну его!.. Что ему отдавать, он же нас угощал. - Леня скривился. - И, вообще, дурак он дураком, что мне с ним общаться.
Потом он подумал и добавил:
- Ты ему не говори, что я деньги получил, я скажу, что в следующем месяце...
