Я знаю точно, почему Владик перестал вдруг быть его лучшим другом: деньги у него кончились. Пропили все.
К вечеру мое настроение не улучшилось, лишь испоганилось вконец и пришлось взять еще два ящика пива, чтобы не впасть в депрессию. Теперь я выбрал объектом своего исследования Юру и принялся донимать его.
- Скажи, чего ты хочешь?
- Бабу хочу! Я бы ей сейчас показал! Я в армии двадцать раз мог! Я бы... Вот я бы!...
- Ну ладно! А после бабы?
- Спать после бабы. А после опять бабу.
- Отвалится.
- Да я двадцать раз могу!...
- Да не он отвалится, а язык отвалится трепать. Я тебя серьезно спрашиваю. Как ты свою жизнь видишь?
- А что тут видеть? Я здесь женюсь, и так ясно. Я в журнал напишу, потом выберу себе телку получше, чтоб крутая и с паспортом...
- Да ты уж лучше женщину. Какой у коровы паспорт-то?
- Дурак! Что ты понимаешь? Я, как куда прийду, так жабы начинают пачками липнуть...
- Вот человек! Да я же тебе говорю: бери простых баб. Что ты все с извращениями? Ты что - зоофил?
- Дурак!
Опять по пиву с колбасой, но пытать я его все-таки продолжил.
- Ну, так чего ты от жизни главного хочешь?
- Ну женюсь, или бабок заработаю, возьму себе 'Калибру' и телик с видиком. Я, вообще, буду круто жить!
- Да... - я тяжело вздохнул. Это, конечно, - аргумент твердый. Если человек будет жить круто, то зачем его и пытать, что да как. Знает он себе, что будет круто жить, и все тут!
- Ну а ты может хочешь чего-нибудь? - я делал последние попытки. Конкретно так. Сильным миллиардером, к примеру. Знаешь: у себя на яхте насрал в кровать и смотришь, как убирают. А? Круто? Так хочешь?
- Какой в этом кайф?
- Ну а чего тогда? Хочешь, чтоб тебя на работе уважали, дали ударника капиталистического труда?
- Нет. Я бы собрал библиотеку фантастики и читал.
- А как прочтешь?
- Бабу, и двадцать раз.
Мы чокнулись бутылками.
- Вот скажи мне, Боря, - утро следующего дня я ознаменовал новым ящиком пива и продолжил следствие, - ты чего хочешь?
- Вот дал! - он дернулся всем телом и засмеялся. - Я столько всего хочу!
- Ну, актуальное, для начала, - сунул ему открытую уже бутылку.
- О-о! Актуальное - это трансфер и подальше от Юры.
- Понимаю твою рациональность в этом вопросе: всякого добра нужно в меру, но в более серьезном смысле?
- Да я же уже тебе говорил. Бабок хочу. Я, понимаешь, таких как ты широких планов не имею. Я хочу подзаработать чуть-чуть. Хочу здесь машину взять, может барахла какого и домой. Мне там состоятельным гражданином хочется быть, понимаешь? Здесь я им не стану - возраст не тот, а там... Мне квартиру выкупить нужно, ну и всякое там такое к тому прилагающееся. На месячное пособие, как у Лени, там год жить можно.
- Так ты денег подкопишь и... - я жестом показал направление на дверь.
- Да! Вон здесь на шпермюле столько добра выкидывают. Половину я могу у нас просто на рынке загнать.
Я понимающе кивнул.
- Ну а как с наукой?
- А это посмотрим. Когда деньги есть, можно хоть наукой баловаться, сам понимаешь.
- И ты будешь доволен?
- Да. Мне ничего больше не надо. Я не крутой, как Юра. - Промочили пивом горло в очередной раз. - А чего ты собственно пристал? Сам-то ты что от жизни хочешь?
Я поднял взглял с бутылки на своего собоеседника. Сложно сказать, что он увидел в моих глазах. Сам я в них ничего не видел.
- Не знаю я, дядя. Потому и спрашиваю. Вот тебе я вопрос уже третьему задаю. Знаешь, каждый из вас имеет более или менее четкий ответ. Я не буду распространяться насчет полета мысли...
- Интересно, что Юра сказал... - может чуть обиженно он на меня посмотрел.
- Могу тебя разочаровать: ничего нового. У них все просто. Они только языком трепят, жизни не видели и хотят всего, как нормальные дети в их возрасте. С тобой тоже понятно. Ты - человек поживший, с опытом, твердо знаешь, чего хочешь, и это не с проста. А сам я... Знаешь, я говна уже успел повидать. В шестнадцать лет я знал, что от протирания дыр на заднице в школе и в институте без хороших лап и прочей ерунды толку не будет. Крутым не станешь. А я уж сильно хотел.
- Ну и?
- Ну и что. Я понюхал, как пахнут университетские аудитории и плюнул.
- А крутым стал?
- Да, - я усмехнулся, - не то чтобы уж, но...
- Я так и думал, - он загадочно улыбнулся.
- Это не тема обсуждения с Юрой, пожалуйста. Так вот, там тоже оказалось что-то не так. У меня мозги хотят творчества, но все творчество... одно дерьмо там. Чего сейчас хочется - вот вопрос современности.
- Но чего-то крутого!
- Определенно! Не понятно, лишь, что это такое.
Следующее утро ласкало окресности яркими золотыми лучами, непривычно жгучими. Когда я ленивой походкой двигался по коридору и созерцал наступление весны на опостылевшие холода, то ни одной клеточкой не предполагал, что в жизни нашей компании оно станет решающим и судьбоносным.
Сразу после обеда провидение кольнуло в потаенную часть мозга и я отправился совершить традиционное посещение лагерного бюро. Раз в неделю, в четверг, в мои обязанности входило являться туда и задавать один и тот же вопрос:
- Руссишь трансфер? - что означало, не дали ли кому из русских трансфер.
На этот традиционный вопрос всегда давали традиционный ответ, что нету и что я им уже надоел с этим, приходит не стоит. В ответ я кивал и все равно приходил на следующей неделе. В последнее время к начальству являлся лишь в силу привычки, ибо надежды стали покидать, да и к монотонности лагеря уже привыкли. Однако, сегодня я не зря не поленился спуститься сюда. В обход всей очереди ко мне проявили интерес. Один из турков протиснулся через толпу негров и заявил с ухмылкой: - Русские трансфер! Все!
Кто не сидел в лагере, подобном нашему, вряд ли может понять и оценить радость, обуревающую организм от пяток до кончиков волос, когда он слышит волшебное слово 'трансфер'. Все! Конец нудоте лагерных порядков! Конец недостатку денег, а вместе с ним и опостылевшему рациону местной столовой. Кончилась безработица, потому что на трансфере ты - человек с полными правами работать и зарабатывать. И самое главное - конец тупому изнуряющему ожиданию. (Так мы думали, теша себя надеждами о хорошем в местах, где нас еще нет.)
Как выстреленный из пушки, прямо из бюро я пронесся по лестнице наверх, потом через коридор. Навстречу попадались знакомые и незнакомые югославы, арабы, еще черти-кто. Каждого я хлопал по плечу и гордо заявлял:
- Трансфер!
- О, коллега! Гут! - говорили мне в ответ, поздравляли, завидовали.
Прямо перед своими глазами я увидел дверь 33-го, еще державшуюся непонятно каким чудом после
