прошлое останется в прошлом.
- Спасибо, - Ричард пожал протянутую ладонь Пещерного Льва.
- Честно говоря, - продолжал Ф?дор Ф?дорович, - ой как не хочется отпускать мне вас с Кассандрой - ведь вы знаете кучу сведений о Миссии и новых властях. Но что поделать...
- Я тебе ещ? пригожусь, командир, - усмехнулся Ричард. - Особенно, если доберусь до Малой Вольницы.
И он улыбнулся. И стал совершенно иным человеком - снова вес?лым бесшабашным вольным пахарем Диком Золотым Зубом.
***
- Прощай, Саша, - Антон подв?л Кассандру к широкому загрузочному пандусу, по которому минуту назад вош?л в корабль последний из переселенцев. Ричард уже тоже давно был на месте пилота, готовя корабль к взл?ту. - Помнишь нашу встречу?
Помнишь, как чистили мы картошку у меня дома? А ты сказала, что у вас там, - Антон показал в небо, - картофелину ещ? называют 'Маленькой Земл?й', помнишь?
Надо же вот!.. Знакомы мы были всего ничего, а я вс? это время вспоминал тебя, картошку ту вспоминал. Смешно?
Кассандра протянула руку, коснулась ладонью щеки парня.
- Тогда ты ещ? сказал своему отцу, что я твоя девушка, - тихо проговорила она. - Меня ещ? никто не называл так... - Она вскинула на него огромные свои т?мные глаза, блестящие от корабельных огней. - Но почему ты не хочешь лететь с нами?
Почему?
Антон перев?л взгляд на готовый к старту парусник. Да разве же он не хотел бы сейчас оказаться внутри него, лететь рядом с Сашей в обещающую горести и радости неизвестность. Он всегда был романтиком и всегда мечтал о подобных приключениях.
Но это было раньше, а теперь он другой и он должен остаться здесь, на Земле.
- Нет, Саша, я не полечу, - скрипнув зубами, сказал он. - У меня ещ? много здесь дел. Я наш?л отца, я понял многое и я, кажется, знаю, что теперь мне делать.
Здесь, на Земле, делать...
- Тогда прощай, - вздохнула девушка и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Антона в губы. - Ты прав - каждый выбирает свой путь. Но если наши пути когда-нибудь ещ? раз пересекутся, я буду счастлива. И я буду ждать это, ведь ты однажды назвал меня своей девушкой. Прощай...
ЭПИЛОГ
В конце ноября холодное дыхание зимы слегка ослабло. Первый снег, как водится по осени, принялся тихо тлеть, а запоздавшие осенние дожди окончательно свели на нет новобрачное зимнее покрывало.
В один из дней ноябрьской этой оттепели по прос?лочной, разбухшей от влаги грунтовке медленно брела длинная серая колонна невольников. И хотя в здешних местах ханкарцы нал?та сабуровских партизан не ждали, впереди этапа шуршал щ?тками охранный схолл, а позади плыла в полуметре над земл?й гравитационная платформа, на которой куталось от осенней промозглости в ч?рные плащи охранение.
Колонна шла молча, только скворчала вздыбленная множеством ног жирная прос?лочная грязь. В двадцать втором ряду, третьим слева шагал Кирилл Снегир?в.
Две недели, провед?нные в изоляторах Департамента безопасности, а затем в этапных лагерях, совершенно преобразили облик бывшего киллера. Он похудел, рваные лохмы одежды и до невероятия облепленная грязью телогрейка висели на н?м, как на огородном пугале. Ч?рная щетина, которую он и раньше почти никогда не успевал сбривать, теперь разрослась до размеров густой с проседью бороды. Глаза, и без того глубоко посаженные, при теперешней худобе завалились так глубоко, что падавшие тени глазниц совсем скрыли их. Теперь Кирилл походил на монаха-старовера, лет пятнадцать скитавшегося вдали от людей по та?жным глухоманям, на подножном корму.
Впрочем, остальной люд в колонне мало чем отличался от Снегир?ва. Те же лохмотья, беспросветно грязные телогрейки, сплюснутые кособокие шапки, из-под которых чернели костлявые лица в бородах с проседью и тоскливым безразличием в глазах.
Шумел в кронах деревьев по сторонам дороги холодный ветер, дорывая остатки листвы. Неожиданно из сплет?нных ветвей с шумом поднялось воронье семейство и, оглашая воздух громким беспрерывным карканьем, закружило над колонной невольников. Кирилл поднял лицо к небу и несколько секунд бр?л так, не глядя под ноги, а наблюдая свободный пол?т свободных птиц.
'Вот так, Танюша, - спокойно, размеренно думал он внутри себя, - теперь вот пишу тебе письмо с дороги. И даже не знаю уж, которое это мо? послание по сч?ту.
Третье? Пятое? Жаль, что ты ни одно из них не получишь - они все останутся со мной, мои весточки тебе. Внутри меня. И даже если бы смог я перенести их на бумагу - куда мне отправлять их? По этапам и пересылкам ходят слухи, что Сабурову так-таки удалось взять ханкарский корабль, несмотря на то, что первая, наша, операция оказалась неудачной. А если удалось, значит ты теперь давно не на Земле, а где-то совсем-совсем далеко. Так далеко, что страшно становится. Но ещ? страшнее подумать мне, что отказалась ты лететь и осталась в Пещерах. Ты должна лететь, должна понимаешь! Это последняя моя просьба была к тебе перед тем, как я уш?л в последний раз 'на хара'. Я умер на той операции, а последние желания м? ртвых вы, живые, обязаны исполнять.
Ты знаешь, Тань, я только здесь, только сейчас понял, что все эти месяцы, когда мы жили рядом и могли видится почти каждый день, я обманывал себя. Я крал сам у себя свою собственную любовь. Внушал себе, что люблю Кассандру, но зачем внушал - не могу теперь понять. Словно затмение какое-то. Может быть от того, что привык срывать зв?зды с неба, а она была дал?кой и яркой звездой, не знаю. А ты была рядом, тихая, уютная и привычная.
А помнишь первую нашу встречу? Твой развалившийся чемодан помнишь? Господи ты Боже мой! А ведь было это совсем недавно, если разобраться. Было это за несколько минут до конца наших прошлых жизней...
Да... А теперь вот под ногами унылая дорожная хлябь и беспросветное будущее. Я теперь славер - так нас называют ханкарцы (что-то от английских корней здесь, кажется). А славер означает невольник, раб, предназначенный к продаже. Так вот... Говорят, что гонят нас на большую пересылку, а оттуда этапами - вон из Солнечной. Куда - того знать не дано. Быть может на далеиты, быть может на смертные поселения Фараона, быть может строить имперские базы в Белом Космосе, а быть может и ещ? куда - слухи и легенды ходят самые разные, о некоторых даже и помышлять страшно...
И удивительно, как мы выжили тогда, ночью, в Резерве, под ракетным ковром! Ад ведь стоял кромешный... Наверное, так нужно Богу и Судьбе? Н-да...
Так нужно Богу и Судьбе...
Вот и заканчиваю очередное сво? ненаписанное послание. Скоро тоже отправлюсь в космическую безысходность. Впрочем нет, почему безысходность? Пока жив?м, есть надежда, что выживем, встретимся. Есть ведь надежда, правда, Тань?!.
А помнишь ещ?:
В школьное окно смотрят облака, Бесконечным кажется урок, Слышно, как скрипит п?рышко слегка И ложатся строчки на листок...
- Харталых хар сур иххе! - прокатилась вдоль колонны поданная с гравитационной платформы команда, и весь этап, повинуясь приказу, повалился с стылую вязкую грязь. Кирилл положил лицо на озябшие кулаки. Он теперь ни о ч?м не думал.
Письмо дописать он, слава Богу, успел, а больше ничего и не нужно сейчас.
Он лишь думал, что через десять минут прозябающей до дрожи л?жки прозвучит новая команда, приказывающая окончить отдых и встать, и он, Кирилл Снегир?в, вместе с остальным этапом двинется дальше, навстречу неизвестности, навстречу тоске, навстречу надежде...
Конец первой книги
Заречный
1995 - 1996
