- Ты ушел.
- Я… Простите. - Я моргнул и огляделся. - Где мы?
- На Маркет-стрит.
- Маркет… стрит?.. Она кивнула.
- О Боже. - Я спрятал лицо в ладонях, потеряв остатки самообладания. - Я даже не представлял себе, насколько сильно это действует. Господи… - Я оглянулся. - Они продолжают?
- Только что начали расходиться.
- О! - В моем голосе слышалась растерянность.
- Джим, не уходи. Останься со мной.
- Хорошо, хорошо.
- Что это было? Расскажи мне. - - Она заставила меня смотреть ей прямо в глаза. - Ты можешь описать это?
- Мы… В нашем языке для этого нет слов. - Я махнул в сторону площади. - У них свои слова. Слова… Слова…
- Не покидай меня, Джим!
- То, что они делают… Делают… Я перехватил ее руку.
- Нет, не бей меня снова. Дай закончить. Те слова… они выше слов. Я знаю, что говорю нелепость, но вы бы поняли меня, услышав их.
Я замолчал, прислушиваясь к мыслям, которые роились в голове, как бы выплывая из тумана. Впрочем, туманом это не было.
Я сглотнул и сказал:
- Вы правы. Они общались невербально. - Я остановился перевести дыхание. Нужно поскорее найти слова, прежде чем они утратят смысл, надо торопиться, пока мысль не ускользнула. - Мы общаемся с помощью слов. Слово - это понятие. Символ. Мы обмениваемся симво-. лами. Они же разговаривают звуками. Нет… музыкой. Они создают музыку и подстраиваются под нее. Они… Может, это покажется невероятным, но я почувствовал. Они общаются в процессе поиска самого общения, все вместе создают фон общения и… как-то подстраиваются друг к другу… каким-то способом превращаясь в клетки… более сложного организма. В стадо. И…
Боже, теперь я все понял!
- Они стали такими, потому что лишились собственного «я». Они потеряли способность помнить, а лишившись памяти, каждый утрачивает свою неповторимость. Они держатся вместе ради секса, ради пищи, но главным образом ради общего «я». О Господи, мы же наблюдаем зарождение нового человека!
Осознавать это было ужасно. По спине пробежали мурашки; меня передернуло.
- Здесь можно где-нибудь присесть? - спросил я, утирая пот со лба и смущенно оглядываясь. Голова кружилась.
Флетчер подвела меня к почерневшей каменной скамье, оставшейся от прежних времен, усадила и присела рядом.
- Почему вы не предупредили меня? - хрипло спросил я.
- Я не знала, - извиняющимся тоном ответила она. - На всех это действует по-разному.
Ее глаза повлажнели.
Я отвел взгляд и уставился в землю. Бетон был покрыт застывшими пузырями. Я проглотил ком и сказал:
- Мне сейчас плохо и очень грустно. - Лицо мое непроизвольно сморщилось. - Меня словно выпотрошили, вынули душу и выбросили. Хуже не бывает. Я чувствую себя так, будто навсегда потерял что-то очень важное…
Больше я не мог сдерживаться. Я рыдал, закрыв лицо ладонями, и не понимал, почему бегут слезы, но остановиться не мог.
«ПЕРЕЛОМАЙТЕ ИМ НОГИ»
- Ну как, получше? - спросила Флетчер и протянула носовой платок.
Я вытер глаза и покосился на нее.
- Как вам это удается? Как вы сопротивляетесь… притяжению?
Она пожала плечами.
- Я даже не чувствую, что сопротивляюсь. Просто считаю, что мое участие сводится к наблюдению, и пытаюсь все понять. Этим я занимаюсь всю жизнь - наблюдаю. Отхожу в сторону и наблюдаю. Может быть, поэтому я могу разгуливать среди них без всяких последствий.
Я вернул платок. Меня словно выпотрошили, выжали как лимон, лишили сил. Флетчер протянула руку, и я попытался встать. Она подхватила меня под локоть, подняла со скамьи.
- Пойдемте, - предложила она. - Просто погуляем. Пока она возилась со мной, я, искоса поглядывая, заметил, что ее губы плотно сжаты.
- Спасибо. - Я действительно был ей благодарен.
Мы направились к джипу. Стадо уже утратило сплоченность. Собрание закончилось, и его участники разбрелись по площади. Появились парочки, совокупляющиеся на засохшей лужайке.
Я поинтересовался:
- Так всегда бывает? Флетчер пожала плечами.
- По-разному. Иногда они впадают в настоящий экстаз. Случалось, накал достигал такой силы, что кое- кто умирал от разрыва сердца. А иногда все проходит вяло. Сегодня, пожалуй, был средний уровень.
- Это происходит каждый день? Она сдвинула брови.
- Теперь примерно три-четыре раза в неделю. Поначалу такое случалось раз или два в месяц. Потом - все чаще и чаще, сейчас практически через день, а через месяц, скорее всего, ритуал станет ежедневным. Я думаю, это один из механизмов пополнения стада. С появлением ритуала оно растет быстрее, чем предполагалось. Некие силы втягивают людей в стадо. Вы испытали это на себе.
Я кивнул.
- И еще я думаю, что это удерживает всех вместе, - добавила Флетчер. - В прошлом году были случаи, когда люди возвращались к нормальной жизни. Они были растерянны, нуждались в интенсивной терапии, но вновь обретали сознание. За этот год из стада не ушел ни один. Ни один - с тех пор как это началось.
- Расскажите о вернувшихся, - попросил я. - Как им удалось?
- Обычно уход связан с каким-нибудь потрясением. Например, один парень сломал ногу. Боль была такая сильная, что он начал кричать и неожиданно позвал доктора. Была поставлена на карту жизнь, и ему пришлось как-то реагировать. Ни один из типов стадного поведения не подходил. Тогда он извлек кое-что из глубин своего мозга. К несчастью - для него, разумеется, - в его памяти всплыло все, связанное с травмой. Он был вынужден войти с нами в контакт, чтобы объяснить, где и как болит, так что пришлось ему снова воспользоваться самосознанием.
- Вы же можете разрушить стадо, - предложил я. - Переломайте им ноги.
Флетчер рассмеялась.
- Если бы все было так просто, Джим! Некоторым можно вернуть самосознание с помощью шока, но
