телефон, и, заполучив его, немедленно начала свои попытки заказать пиццу с доставкой в палату. Она обзванивала все известные ей пиццерии Лондона из числа наименее открытых для сотрудничества, обращаясь к ним с горячей и страстной речью, затем сделала несколько шумных и безуспешных попыток нанять мотоцикл, который должен был объездить вдоль и поперек весь Вест-Энд для того, чтобы найти и доставить ей определенный вид американской пиццы и дополнительно к ней невообразимый перечень перцев, грибов, сыров, который диспетчер службы посыльных не стал и пытаться запоминать, и примерно через час после подобного рода действий возражения о выписке Кейт из больницы постепенно отпали, как лепестки с осенней розы.

Таким образом, вскоре после ленча она уже стояла на одной из улиц Вест-Энда, мрачной и продуваемой со всех сторон ветрами, ощущая слабость и слегка покачиваясь, но зато сама себе хозяйка. Все, что у нее осталось, – это ее изорванная в клочья дорожная сумка, которую она не захотела выбросить, и маленький обрывок бумаги, лежавший в кошельке, с нацарапанным на нем одним-единственным словом.

Она остановила такси и, усевшись на заднее сиденье, закрыла глаза и всю дорогу до своего дома в Примроуз-Хилл так ни разу и не открыла их. Она поднялась по ступенькам и открыла дверь в свою квартиру, расположенную на самом последнем этаже.

На автоответчике было примерно десять сообщений, но Кейт сразу стерла все, даже не слушая.

Распахнув настежь окно в своей спальне, она высунулась из него и свесилась вниз, оставаясь в этом опасном и неустойчивом состоянии какой-то момент – только вися таким образом она могла увидеть кусочек парка! Это была малюсенькая часть парка, на которой умещались всего два платана. По краям участок парка обрамляли дома, поэтому там царил полумрак, и, может, оттого он казался Кейт таким уютным и был ей милее и ближе самой роскошной широкой аллеи.

Однажды она пошла погулять в этот уголок парка, пройдя вдоль его невидимого периметра, и чуть ли не ощутила его своей собственной усадьбой. Она даже похлопала платаны, как если бы была их хозяйкой, а потом сидела под ними, наблюдая, как садится солнце над Лондоном – над его затуманенной линией горизонта и не желающими приносить пиццу на дом пиццериями, – и после она вышла оттуда, чувствуя, как ее переполняет нечто, но она не могла; точно сказать что. Но все равно, сказала она себе, надо быть благодарным за возможность испытать глубокое чувство, если даже не можешь определить, с чем оно связано:

Кейт втянула себя обратно в комнату, но окно оставила открытым, несмотря на то, что снаружи было достаточно прохладно, потом пошла в ванную и включила там воду, Ванна в стиле эпохи королей Эдуардов простиралась чуть ли не во всю площадь ванной комнаты. Остальное пространство занимали разные трубы и батареи.

Из кранов, булькая и бурля, струилась вода, наполняя ванну. Как только в ванной комнате стало достаточно тепло от пара, Кейт разделась и открыла стоявший там шкафчик.

Она ощутила легкую растерянность при виде неисчислимого количества всевозможных средств для принятия ванн, но неизвестно почему она просто не могла пройти мимо баночек и бутылочек с зеленым, оранжевым или маслянистым содержимым, продававшихся в аптеках или парфюмерных магазинах и предназначавшихся для поддержания или восстановления каких-то веществ, которые жизненно необходимы для поддержания неизвестно какого баланса в ее кожных клетках.

Она на минуту задумалась, пытаясь что-нибудь выбрать. Может, что-нибудь розового цвета? Или с одним из витаминов В? Витамином В12? Или с витамином В13? Уже среди одних только разновидностей витаминов В можно было запутаться. Там были порошки и масла, тюбики с гелями, даже пакетики с каким- то пахучим травяным семенем, каким-то скрытым образом оказывавшим благоприятное воздействие на какие-то скрытые функции вашего организма.

А как быть с кристаллами зеленого цвета? Однажды Кейт решила, что в один из дней надо будет проделать такую вещь: не ломать себе голову, какой тюбик лучше выбрать, а просто взять и выдавить по чуть-чуть из каждого. Когда ей действительно этого захочется. Сегодня, пожалуй, как раз подходящий день, подумала Кейт и, ощутив внезапный прилив воодушевления, стала вытаскивать из шкафчика все подряд и выливать в бурлящую воду одну-две капли из каждого флакончика, пока в ванной не образовалась смесь всех цветов радуги, весьма клейкая на ощупь.

Кейт выключила краны с водой, вышла в комнату, чтобы принести свою сумочку, а затем погрузилась в ванну и лежала минуты три, закрыв глаза и глубоко дыша, прежде чем вспомнила о бумажке, которую прихватила с собой из больницы.

На бумажке стояло одно только слово, это было то слово, которое она с таким трудом вытянула из медсестры, когда она приходила измерить ей температуру.

Кейт попыталась выяснить у нее что-нибудь о судьбе мужчины-великана. Того самого великана, которого она впервые увидела в аэропорту и чей труп она видела в соседней палате, когда бродила ночью по больнице.

– Нет, что вы, он был жив, – возразила медсестра. – Просто он находился в состоянии комы.

– Нельзя ли мне увидеться с ним? – спросила ее Кейт. – А как его имя?

Она пыталась задавать вопросы безразличным тоном, как бы мимоходом, что было довольно трудной задачей, учитывая то, что в этот момент во рту у нее был термометр, и Кейт совсем не была уверена, что задача эта ей удалась. Сестра ответила, что ничего не может сказать об этом, что она вообще не имеет права давать какие-либо сведения о других пациентах. И потом, здесь его больше нет. За ним прислали машину и увезли в другое место.

Кейт была потрясена неожиданной новостью.

Куда его увезли? Что это за клиника? Больше она совсем ничего не хотела говорить, а вскоре ее вызвала старшая сестра. Единственное название, случайно промелькнувшее в разговоре, Кейт записала на обрывке бумаги, которая была у нее сейчас перед глазами.

Название это было «Вудшед».

Сейчас, отдохнув и расслабившись, она смутно начала припоминать, что уже встречала его, но где и когда – не могла вспомнить.

Но как только ей это удалось, она тут же выскочила из ванной и побежала к телефону, задержавшись лишь на минуту, чтобы смыть с себя приставшую к телу клейкую массу.

9

Проснувшись, мужчина-великан хотел встать, но не смог даже поднять головы. Он попытался, приподнявшись, сесть, но и это ему не удалось. У него было ощущение, будто его приклеили к полу каким- то сверхпрочным клеем, а чуть позже, обнаружив причину, он был просто потрясен.

Резким движением он оторвал голову от пола, оставив там чуть не половину волос и ощутив при этом страшную боль, и огляделся вокруг. Место было похоже на запущенный склад, расположенный, по- видимому, на последнем этаже, судя по тому, что холодное, застывшее небо, словно украдкой заползавшее в разбитые окна, было совсем близко.

Высокие потолки были в изобилии завешаны паутиной, и, хоть кроме пыли и мелких обломков штукатурки в нее ничего не попадало, пауков это, казалось, мало трогало. Опорой служили два вертикальных стальных столба, покрытых краской кремового цвета, которая вся облупилась и потихоньку отслаивалась, а столбы, в свою очередь, упирались в старый дубовый пол, к которому, теперь уже в этом не было сомнений, он был приклеен. Поверхность пола вокруг его обнаженного тела тускло и зловеще поблескивала, и от нее шли едкие, бьющие в нос испарения. Нет, он просто не мог поверить! Взревев от ярости, он резко дернулся, безуспешно отрывая намертво прилипшую кожу от дубовых досок.

Это все старик. Сразу видно, что его работа.

Он откинул голову назад, ударившись ею об пол с такой силой, что зазвенело в ушах. Он снова завопил яростно и дико, испытывая тем большее удовлетворение, чем более бессмысленный и дурацкий шум удавалось произвести. Он вопил так до тех пор, пока стальные столбы не задрожали, а разбитые оконные стекла не разлетелись окончательно на мелкие осколки. Бешено мотая головой из стороны в

Вы читаете Долгое чаепитие
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×