первым же ударом хвоста скосила четверых. Чаксвилли обернулся и со сказочной быстротой всадил в туловище драконихи три пистолетных пули. Джек бросился к нему и, толкнув плечом, повалил на землю. Вовремя! Хвост Мар-Кук тяжело ударил по тому месту, где они только что стояли. Пытаясь обезвредить Чаксвилли, Джек спас жизнь и ему, и себе.
Но теперь, со связанными за спиной руками он был совершенно беспомощен: он не мог подняться сам и не мог помешать Чаксвилли сделать это. А тот опять выстрелил в Мар-Кук (когда он заряжает? — изумился Джек), попав в искалеченную лапу. В его пистолете опять что-то щелкнуло, и смуглый повернулся, собираясь пересечь речку. Джек извернулся на песке и сделал подсечку. Чаксвилли не успел упасть — Мар-Кук подхватила его и высоко подняла, собираясь шваркнуть о дерево.
Внезапно ее тело обмякло, и она рухнула, как взорванная башня; голова ее оказалась в нескольких дюймах от лица Джека.
Почва дрогнула от тяжести упавшего дракона. Р-ли и Полли О'Брайен, замерев, продолжали стоять. Руки сирены были связаны.
— Полли! — позвал Джек, — развяжи меня!
Он с трудом поднялся и огляделся вокруг. Все солдаты были либо мертвы, либо так изувечены, что не могли двигаться. Чаксвилли лежал без сознания. Три дракона были мертвы, только Мар-Кук еще дышала. Глаза ее были открыты, она, не отрываясь, глядела на Джека. Кровь хлестала из брюха, лапы, головы и окончания хвоста.
Полли подняла лук, наложила стрелу и замерла в нерешительности. Несколько секунд она напряженно размышляла, потом пожала плечами и бросила оружие. За две-три минуты собрала солдатские ружья и патроны к ним, сложила под деревом. Сняла с убитого пояс с кобурой, приладила на себя. Проверила пистолет, зарядила (не сразу). Выстрелила в воздух, убрала оружие в кобуру. Пришел в себя Чаксвилли. Застонав, сел спиной к Мар-Кук и стал наблюдать за Полли.
— Неплохие трофеи, верно? И что дальше? — с трудом спросил он.
— Полли, дай нам уйти, — перебил Джек, — мы теперь не опасны тебе. Вас двое, и вы вооружены. Делайте, что хотите, но дайте нам уйти.
Ответ Полли утонул в отчаянном вопле Мар-Кук:
— Палец! Отдай мне мой палец! Я умираю!
— Я обещал ей, Полли, — сказал Джек.
Полли задумалась, потом пожала плечами:
— Почему бы и нет? Драконы исстари помогали нам, колдуньям. А я ничего не теряю…
Она раскрыла кожаную сумку, вынула палец, подала умирающей драконихе. Та схватила его, прижала к своей груди и почти сразу испустила дух.
Тем временем Чаксвилли удалось подняться:
— Пусть себе уходят, Полли. Они не опасны ни нам, ни тем более — Социнии. Им еще придется пожалеть, что отказались от моего предложения, когда мы придем в их долину. Но до тех пор… Пусть у них будет немножко счастья. Мы поставим их последними в списках.
— Ваше слово — закон, сэр, — сказала Полли.
Она развязала веревки на Джеке и Р-ли, отступила, не спуская с них глаз, подняла солдатскую флягу и напилась из нее (вода в речке была еще мутной от крови).
Джек принялся растирать затекшие кисти рук.
— Надеюсь, вы не отпустите нас без оружия? — спросил он, — иначе мы просто не успеем попасть в ваши списки…
Чаксвилли молчал.
— Ладно, — сказала Полли, — не такая уж я мстительная, как она говорит. А оружие вам понадобится. И по дороге обратно, и в самом кадмусе…
— Не понял?
— Неужели ты все еще так плохо знаешь вийров, мальчик? Ей нужно возвращаться обратно. Ее отец, дядя и брат погибли. Значит, теперь она — глава кадмуса. Пока не умрет или не родит сына. Это ее долг, и никто не может от него освободить.
Джек обернулся к Р-ли:
— Это правда?
Сирена попыталась что-то сказать и не смогла. Молча кивнула.
— Черт побери, Р-ли! Тебе же просто некуда возвращаться! А даже если б и было куда — нельзя! Я бросил все, когда ушел от своих ради тебя! Сделай то же — ради меня, ради нас с тобой, ради Бога!
— Пока жили мой отец… дядя… Мррн… я могла делать все, что захочу. Я могла даже выйти за тебя замуж, хотя отец долго отговаривал меня и говорил, что мне нельзя будет оставаться в нашем кадмусе, если решусь на это. Из-за сложностей в отношениях… Не наших с тобой, Джек, милый — отношениях вийров с вами, «таррта». Поэтому мы ушли в Тракию.
Я могла бросить все, пока жил Мррн. Но теперь…
Сирена тихо заплакала. Слезы беззвучно текли по ее щекам, но ни одного всхлипа не вырвалось у Р- ли, когда она продолжила:
— Я должна, Джек. Это закон. Джек, милый, это сильнее меня, пойми. Я не имею права забывать их… мой кадмус.
— Теперь ты начинаешь понимать, Джек? — встрял Чаксвилли, — у них есть традиции и есть обычаи, но нет ни малейшей возможности, да и ни малейшего желания отклониться от всего этого. Тина столетий высохла и окаменела на их кадмусах и на всей их жизни, омертвила ее. А мы, социнийцы, пытаемся сломать, разбить каменную коросту, которая сковала их…
— Мне надоело, — Джек повысил голос. — Ты понимаешь, от чего я отказался ради тебя, Р-ли? А ведь после отца я тоже старший в роду!
Она вновь кивнула, ее лицо посуровело, приняв уже знакомое Джеку выражение: почти всегда податливая и ласковая, Р-ли порой словно каменела, становилась тверже гранита.
— Ты должна повиноваться мне, — медленно и тяжело произнес Джек. — Я твой муж. Ты пойдешь за мной, потому что ты — моя жена.
Полли засмеялась:
— Твоя жена в первую очередь — гривастая, к тому же — дочь Слепого Короля, Джек Кейдж!
— Может быть, нам не придется надолго оставаться там, Джек, — умоляюще сказала Р-ли, — если сын О-рега из другого кадмуса согласится стать Слепым Королем, меня отпустят…
— Как же, согласится! Когда там в любой момент может начаться черт знает что! Сомневаюсь, чтобы хоть один сатир, способный сражаться, осмелился покинуть свой кадмус в такое время…
— Тогда я должна идти.
Опять вмешался социниец:
— Джек, а ты не хочешь силой заставить ее пойти с нами? Время идет. Скоро ей вообще некуда будет идти…
— Нет, принуждать ее я не хочу.
Страшная мысль пришла Джеку в голову: да может ли Чаксвилли позволить Р-ли вернуться в Дионисию? Он же не может рисковать: стоит сирене сообщить правительству о планах Социнии… Что же делать? Он по-прежнему любит Р-ли. Любит, иначе ему было бы безразлично — уйдет она в свой кадмус, или погибнет здесь от смуглой руки шпиона, раз не хочет быть с ним, Джеком.
Он любит Р-ли, но мужчина — он, а женщина должна идти туда, куда ведет мужчина…
Как будто угадав его мысли, Чаксвилли сказал:
— Джек, я вовсе не собираюсь убивать твою… жену, чтобы заставить ее молчать, забудь об этом. Она и сама не проболтается. А даже если проболтается — люди все равно не поверят… сирене.
Больше говорить было не о чем, зато дел было предостаточно, и весьма срочных. Чаксвилли научил всех собирать складные армейские лопатки, которыми они выкопали в мягком грунте две могилы — одну большую, другую поменьше. Полли и мужчины подтащили трупы к неглубокой могиле, сбросили, забросали землей.
Пришлось повозиться, собирая крупные камни и валуны, чтобы защитить могилу от разорения дикими животными. Трупы драконов оставили там, где они лежали, кроме того, что упал в речку. Его с огромным
