– Степан, – он никогда не звал его Степой, только полным именем, как нравилось мальчику, – а ведь ты прав. Ты совсем молодой, а уже такой хороший психолог! В самом деле, лучший способ обратить на себя внимание – заставить родителей поволноваться за тебя. Они совсем забыли, что у них есть сын, только выясняют отношения… Правильно?
Степан кивнул. Ему снова стало легко и уютно, душевный мрак отодвинулся. Нигде ему не было так спокойно и хорошо, как в этой бедно обставленной кухоньке старой квартиры, на табуретке, за столом с одной хромой ногой, под которую была подложена деревяшка.
– Вот и правильно – пусть вспомнят! Только просто уехать – это не дело. Нужно их так встряхнуть, чтобы они объединились в борьбе за тебя. Пускай они подумают, что тебе грозит настоящая опасность.
– А как это сделать?
– Очень просто… То есть сделать непросто, а сама идея проста. Нужно притвориться, что тебя похитили.
Степан задумался. Он опустил голову, созерцая разводы, оставленные на столешнице мокрой тряпкой. К одному из разводов прилипли чаинки, и от этого он стал похож на галактику. Млечный путь… Похитили? Он никогда не думал об этом, даже когда отчаянно злился на своих родителей. Думал: вот было бы хорошо умереть, лежать в гробу, и чтобы над тобой все плакали и жалели о том, кого они потеряли. Глупости, конечно: покойнику-то ведь уже все равно, и он не увидит чужих слез.
А похищение? Похищение – это совсем другое дело. Похищенный может вернуться и получить свою долю внимания. Это – как смерть, но только ее уменьшенный, несерьезный вариант. И потом, ведь на самом деле ничего не случится!
– Нет, ну если ты боишься, давай забудем об этом разговоре, – как сквозь ватную толщу, донеслись до него слова Андрея, заставив встрепенуться:
– Нет, почему? Я не боюсь… А как это… Как это – похищение?
Андрей изложил свой замысел – очевидно, придумывая на ходу: а как же иначе, ведь до того, как Степан сказал о том, что хотел бы уехать, Андрею и в голову не могло прийти никакое похищение! По его словам, все представлялось не таким уж трудным. Нужно всего-навсего состряпать записку с требованием выкупа и исчезнуть. Все то время, что его будут искать, Степан пересидит здесь, у Андрея, благо никто не знает об их дружбе и об этом убежище.
– А деньги? – уточнил Степан.
– Деньги мне не нужны. Тебе тоже, я думаю. Потом мы будем возвращать их твоему отцу по частям. Или сделаем так, будто похитители испугались и бросили чемодан с деньгами…
Что-то жаркое поднималось в Степане – какая-то злая радость:
– А почему не нужны? Очень даже нужны! Получим деньги – поездим по стране! Заодно запутаем следы: пусть меня в Москве поищут…
Теплая большая ладонь Андрея легла мальчику на плечо:
– Что ты, Степан! Это было бы нечестно. Если ты захочешь попутешествовать, я тебя и на свои деньги свожу. Я, конечно, не такой богач, как твой папа, но все деньги у меня – собственные, честно заработанные…
– Не то, что у папы, – заметил Степан. В свои одиннадцать лет он не совсем четко представлял сферу занятий отца, но ему иногда приятно было думать чужими, случайно подслушанными словами, что бизнесмены, разбогатевшие на волне прихватизации, обокрали народ. – Если он нечестно, так и с ним нечестно. Разве не так?
– Нет, – твердо ответил Андрей, – совсем не так. Надо действовать честно всегда и во всем. Даже с людьми, которые этого не заслуживают. Потерять свою честь очень легко, а вернуть очень трудно, даже невозможно. Запомни это.
Степан покраснел. И все равно, в глубине души, он был доволен, что Андрей ответил ему так, а не по-другому. Если бы Андрей предложил ограбить его отца, это было бы проще, но в чем-то хуже… Пришлось бы изменить мнение об Андрее, а этого он не хотел.
И тут же, на этой кухоньке, они принялись договариваться о том, как им разыграть Степановых родителей… Именно разыграть, а не обмануть. Ведь они – Степан и Андрей – честные люди.
Дело Кирилла Легейдо. Горькая правда
Все, что последовало за знакомством с тем, кого она принимала за любовницу мужа, запомнилось Галине как соединение липкого ужаса и полнейшей растерянности. Она даже не пыталась извиниться перед врачом медицинской фирмы «Радикс-М» Анной Анатольевной Замятиной за то, что подумала такую нелепость об отношениях ее с Сергеем Ворониным, пациентом, который обратился в клинику около месяца назад...
– Вообще-то мы специализируемся на расстройствах мужской половой сферы, – объясняла Анна, поглаживая кончиками пальцев историю болезни, – но, кроме того, каждый из нас – квалифицированный врач общей практики... Сергей очень любит вас, Галина! Он переживал из-за того, что ваши отношения расстроились – по его вине; хотел все наладить. Однако как только я его обследовала, возникло подозрение, что его, скажем так, мужские проблемы – симптом серьезного заболевания. Мы назначили анализы...
– О каком заболевании вы говорите?
На самом деле отчаянный Галинин вопрос носил риторический характер: о каком заболевании вы ей толкуете, если Сергей всегда был здоров? Сергей – летчик, их же должны регулярно обследовать... Но Анна отнеслась к ее выкрику с полной ответственностью и, не тратя лишних слов, развернула перед ней вынутый из истории болезни листок.
Медсестра, которая специализируется на физиотерапии, не обязана обладать врачебной квалификацией. Но страшное латинское сокращение «c-r» было отлично знакомо даже ей. С трудом отведя от него взгляд, Галина обратила лицо к небу, точнее, к потолку. Украшенный лепниной потолок показался угрожающим, точно собирался рухнуть и придавить ее и Анну.
– Галина, вам плохо? Что вам дать: корвалол? Нашатырный спирт?
– Спасибо, не надо, – прохрипела Галина. Ей в самом деле было очень плохо, но разве этой беде поможешь лекарствами? – Я все поняла... Пожалуй, я пойду...
– Погодите, я не имею права отпустить вас в таком состоянии...
Но Галина решительно поднялась со стула. Она ни минуты больше не могла оставаться в этом кабинете, где все, казалось, помнило страдания ее мужа – и все бросало ей упрек. Поняв, что Галину не удержать, встала и Анна:
– Позвольте, по крайней мере, вас проводить.
Анна и Галина вышли из стеклянных дверей офисного здания. На блондинке был все тот же белый халат с красной эмблемой на лацкане – кружок и стрела, мужской символ. Анна заботливо поддерживала бледную и растерянную Галину под руку. Женщины остановились на тротуаре.
– Спасибо, доктор… что проводили… я бы сейчас заблудилась совсем в ваших коридорах… – выдавила из себя Галина, впервые за все время посмотрев на Анну с благодарностью.
– Ну что вы, Галина, – Анна была добра и внимательна. – Вы уверены, что в состоянии идти? Хотите вернемся к нам, успокоительного вам дам?
– Что ж теперь… успокаиваться-то… – Слезы ринулись, неудержимые и непрошенные. – Ну почему, почему он мне-то ничего не сказал? Почему все скрывал?
– К сожалению, большинство мужчин поступает именно так. Мы боремся с этим. Направляем к нашим психологам. Сами внушаем, что нельзя замыкаться в себе, что надо бороться…
Мимо, заставив Анну и Галину потесниться на тротуаре, прошла в обнимку парочка – ему и ей лет по семнадцать. Смеются, целуются… Это зрелище чужого счастья резануло Галину чувством неизбывной вины. Ведь было когда-то такое и у них с Сережей… Как же это она его не уберегла?
– Но ведь мы могли… Если бы вовремя поймали…
