если тот потребует от Родригеса, или самого Марканиса письменного подтверждения, адвокат будет знать, на какой адрес выйти, и получит полнейшую информацию. Сыщики твердо рассчитывали, что с такой задачей Максу из «Глории» справиться труда не составит, просто надо, чтоб он был информирован и готов приступить в любой момент…
С такой информацией Александр Борисович Турецкий и вылетел, но только не в Германию, а в Бангкок, просто транзитным самолетом компании «Люфтганза».
В самолете он крепко спал, потому что вся предыдущая ночь… в общем, понятно, не до сна мальчонке, когда девочка просит. А что поделаешь, Александр Борисович в некоторых, чисто житейских, вопросах был фаталистом. Ну, и женским угодником. Поэтому сейчас сон его был спокойным и беззащитным: все, что от него требовалось, он сделал. Помощь Фили с Колей оказалась поистине бесценной. Адвокат сломался, почувствовав «железную» убежденность сыщиков, которые не сочли необходимым скрывать от него свою «принадлежность». То есть, другими словами, они доказали Воропаеву, что в «Глории» никого не обманывают: обещали посадить, и ведь посадят… Поэтому и сомнения следует отбросить напрочь. Что тот и сделал. А что на него больше воздействовало, — физические страдания или нравственные? — это ведь теперь никого не волнует: победителей не судят…
Самое интересное для Турецкого заключалось в том, что в этой поездке ему впервые за все годы работы отводилась роль своеобразного наблюдателя, и никакой профессиональной деятельности от него не требовалось. Напротив, позвонив ему перед самым вылетом самолета, Кэт сообщила, что у нее все в полном порядке, а необходимая информация уже поступила на сайт НЦБ Интерпола в Москве, откуда пришло подтверждение. Александр не знал, как и благодарить свою подругу, но та, смеясь, предупредила, что при первом же удобном случае обязательно потребует от него выполнения его обещания, и такой случай им представится в скором будущем. А что, о чем ей известно, если сам Турецкий еще ничего не знает? Впрочем, время — тоже категория непредсказуемая, хотя кажется, что уж с ним-то все ясно…
И еще одна краткая информация задела его сознание. Кэт намекнула, что в этой операции будет задействован один, относительно новый сотрудник спецагентства, работающий в регионе Юго-Восточной Азии. Он, кстати, неплохо владеет русским языком, и если Турецкий с ним случайно встретится, то не стоит особо афишировать это невольное знакомство. Таково было непременное условие агента, согласившегося принять участие в операции с российским наркобароном. Интрига? Да нет, наверное, просто обычная осторожность, эти ж ребята, в прямом смысле, ходят по лезвию остро отточенного ножа…
В прекрасной гостинице спалось очень хорошо, Александр Борисович даже подумал, что зря, вероятно, отправил женщин в Прибалтику, — вот, куда надо было! И опасности никакой, и душе роскошный отдых. Надо будет в дальнейшем иметь в запасе подобные варианты.
Утро было сказочным, правда, настроение немного взбудоражило сообщение из Москвы: «Он вылетел». Ясно, кто. И чего волноваться? Вечером за Турецким заехал посыльный, очевидно, адъютант начальника Центрального бюро расследований, генерала полиции Адисорна Нонси. А тот, в свою очередь, познакомил господина Турецкого с представителем Минюста США Аурелио Паскуалле. Последний был наблюдателем от американской спецслужбы по Контролю за соблюдением законов о наркотиках.
Американец был сама любезность, вероятно, сыграло роль знакомство Турецкого с госпожой Вильсон. Они и посвятили, правда, только отчасти его в некоторые подробности операции. Господин Моисеенко, он же Краев, как показала экспертиза по фотографиям, присланным из России, находился в разработке у американцев. По данному материалу уже делались запросы в Москву, в Генеральную прокуратуру, с просьбой о выдаче правосудию США крупного международного наркоторговца, господина Моисеенко, но все ответы были странно расплывчатыми, указывавшими на то, что Россия и в этот раз предпочитает не выдавать своих преступников зарубежному правосудию. Но, как оказалось, причиной была путаница с фамилиями. Теперь ошибка устранена, госпожа Вильсон имела беседу с генеральным прокурором и его заместителем Меркуловым, и по вопросу о задержании Моисеенко-Краева между ними достигнута полная договоренность.
«Так бывает, — подумал Александр Борисович, — годы уходят на достижение взаимопонимания и на всяческие согласования, а дело решается росчерком пера. И это его впервые обрадовало, кажется, за все время, пока он занимался этим неприятным делом».
Брать преступника решили прямо в аэропорту, в момент выхода его из самолета. Для этой цели в аэропорту будет сосредоточено до двух взводов полицейских таиландской столицы, переодетых в штатское, а также несколько сотрудников американского агентства, уже знакомых с фигурантом по его прошлым появлениям в Бангкоке.
Аурелио обещал ближе к вечеру заехать за Турецким, чтобы вместе отправиться в аэропорт. Видимо, таковой была просьба Кэт. Или ее опасения, что при задержании поднимется стрельба, и ее друг «Сашья» может нечаянно пострадать. Подумав так, Александр Борисович вдруг со всей ясностью понял, что без женщин на этом свете и в этой жизни он бы так ничего путного и не сделал. А так хоть есть, чем гордиться. Или кем?.. Тоже вопрос…
Он увидел и узнал Корнея Петровича издалека, и показал на него американцу, который отреагировал странно холодно: просто посмотрел искоса и отвернулся. И Турецкий правильно его понял. В азах сыскной науки сказано, что посмотреть, даже случайно, по неведению, в лицо преступнику, означает, сорвать операцию. Он немедленно поймет, что происходит, поскольку нервы его — на пределе, и он внутренне готов к любым «случайностям». И тогда он быстро вернется в самолет, а там уже не подзаконная тайским властям территория. И уж «свои», дома, в Москве, наверняка постараются вытащить подельника из переделки. А там и депутат Госдумы, и прочее… Все правильно, Турецкий отвернулся тоже, испытывая при этом жгучее желание увидеть своими глазами, а не по рассказам участников, сам момент ареста. Это же катастрофический удар! Краев поймет, что все, без исключения, карты его биты. Тайцы немедленно отвезут его в тюрьму, в которой, по словам очевидцев, жизнь — далеко не сахар. А затем его наверняка экстрадируют в Штаты, где на Краева имеется приличное досье. И — все, и — точка. Американцы со сроками не церемонятся, Краеву это должно быть известно…
Но, черт побери, как же хочется взглянуть! Он посмотрел на американца и увидел, как тот с неподдельным интересом уставился туда, где должен находиться следующий по стеклянному коридору преступник. Что такое? Американец улыбался. Александр Борисович проследил за его взглядом и увидел, как Краева окружили трое высоких людей среднего возраста, двое держали бывшего полковника за руки, а третий спокойно надевал на них наручники. Все трое были, что особо отметил Александр Борисович, олимпийски спокойны, будто делали самую обыденную, даже осточертевшую им, по-своему, работу.
И только теперь, увидев багровое от напряжения, оскаленное лицо Краева, который понял, наконец, что бежать и прятаться некуда, потому что со всех сторон его окружали двойным кольцом низкорослые тайские полицейские, вооруженные пистолетами. М-да, как заметил бы Костя, обратного пути нет…
Щелкнули наручники, и двое повели задержанного по быстро пустеющему коридору фактически навстречу Турецкому и стоящему рядом с ним американцу. И они сделали одновременно по шагу назад, чтобы дать дорогу. Американец, заметил Турецкий, был равнодушен, а вот ему хотелось выкинуть что- нибудь. И когда опустившего глаза Краева, в роскошной цветастой рубашке, проводили мимо, Александр Борисович негромко кашлянул. И этот звук словно остановил бывшего полковника. Он дернулся, будто его кто-то уколол в задницу, запнулся в шагу и вскинул голову.
Ах, с каким трудом сдержался Турецкий, чтобы не сказать вслух: «Ну, говорил же, что посажу!»
Но Александр Борисович только поймал его взгляд, иронически ухмыльнулся и вдруг увидел, как кровь стала отливать с лица Краева. Он быстро бледнел, потом в глазах его сверкнула звериная ненависть, он дернулся, — зачем? Конвоиры держали его крепкими, тренированными руками. И один из них — высокий блондин, тоже посмотрел с нескрываемым любопытством на того, из-за которого споткнулся и замер в шагу задержанный.
Взгляд, немедленно привлекший внимание Александра Борисовича, скользнул по нему, и в нем отразилось что-то, не совсем ясное, что немедленно объяснить во всяком случае Турецкий вряд ли смог бы. Охранник чуть улыбнулся, но улыбка показалась Александру несколько напряженной, словно искусственной, будто на лице у него была надета почти незаметная, прозрачная маска. Турецкий невольно пожал плечами, — это лицо решительно ни о чем не говорило ему. Что-то мертвенное было в нем. Но… живут же люди и с такими, мягко выражаясь, не самыми симпатичными, слишком «правильными»,
