лицами.
Александр Борисович машинально слегка улыбнулся конвоиру, показывая, что в высшей степени доволен их работой, и повернулся к американцу:
— Настоящие парни, молодцы, да?
— Отличные ребята, — достаточно громко отозвался тот. — Наша цель достигнута.
Спотыкающегося и понурого, будто из него враз выкачали весь воздух, Краева повели-потащили дальше. Подошел широко улыбающийся начальник полиции и радостно сообщил, что операция прошла на самом высоком уровне. Как будто они только что этого сами не видели.
Поглядев вслед уходящей группе, Турецкий чисто машинально отметил, что у того конвоира, с которым они переглянулись, немного странная походка. Что-то она напоминала давно забытое, словно Турецкий уже однажды обращал внимание на такую же походку, когда мужчина почти незаметно, самую малость, загребал ногами. Подумал, что походка — это не самая запоминающаяся черта при описании и внешности человека, ведь она постоянно меняется в зависимости от обстоятельств. Наверняка и здесь такой же случай…
Поздним вечером, после разговора Александра Борисовича с Москвой, с Костей, с Севой Головановым, с Алькой, которая взвизгивала от счастья, полагая, что Сашенька лично, без всякого оружия, одними голыми руками брал преступника, которого все называли «страшным зверем».
Костю он проинформировал и попросил с утра перезвонить в Прибалтику по номеру, который он и продиктовал ему. А У Севы попросил, как вежливый человек, разрешения на «парочку деньков» для собственной релаксации, и Сева, смеясь, ответил, что просто слов нет, отдохни, а то тут снова каверзное дельце возникло — на приличную сумму. Увы, надо было думать не только о себе, но и о зарплатах коллег, которые взяли безропотно на себя едва ли не самую сложную часть оперативной работы.
Ну, понятно, сейчас в Краснополе начнется чистка. Вот уж всплывет такое, отчего кое-кому мало не покажется! Костя пообещал снова взять тамошнюю ситуацию под свой контроль, а всех преступников — судить. Если получится, добавил бы Александр Борисович. Мало кто любит публично расчесывать свои язвы…
Закончив телефонные переговоры, он решил перенести на завтра звонок Кэт, хотя следовало бы, хотя бы из уважения и благодарности, два слова сказать сегодня. И он взялся снова за мобильник, но тот зазвонил в его руке.
— Слушаю, Турецкий, — сказал Александр Борисович и в ответ услышал до сердечной боли знакомый голос:
— Здорово, дядь Сань!
Так его мог приветствовать только один человек на всем белом свете, но он около двух лет лежал на Троекуровском кладбище в Москве.
— Ну, что язык проглотил? Неужели позабыл? А я-то рассчитывал… — голос смеялся.
И Турецкий вдруг поверил и спросил звенящим шепотом:
— Дениска?
— Ну, наконец! А ты ничего выглядишь… Хорошо оклемался.
— Постой, Ден, — по-домашнему назвал «голос» Александр Борисович, — так это ты?
— Нет, Гамлет, я тень твоего папы. — И он расхохотался.
И вот этот, такой знакомый хохот убедил Турецкого, что ему не снится. Но голова закружилась, поплыли стены перед глазами.
— Но как же? — только и хватило сил у него спросить.
— При случае, дядь Сань, при случае. Сейчас должен улететь. Операция завершена, спасибо за оценку.
— Постой, так это?! — воскликнул Турецкий, мгновенно вспомнив человека с несколько искусственной улыбкой. — Ты-ы-ы!.. Но как же?!
— Как все на свете, дядь Сань. Случайно. Случайно обнаружили пульс, случайно попался хирург, знакомый с тибетской медициной, случайно… одним словом, поставили на ноги, собрали из кусочков, десяток операций перенес. Год в Тибете провел. Моя прошлая практика помогла еще, ты же помнишь, что я их медициной увлекался и даже у йогов проходил стажировку? Вот, а теперь работаю. А ты разве не знаком с одним оперативником нашего спецагентства по Юго-Восточной Азии, аналога вашего Гармиша, который довольно сносно говорит по-русски? Так вот знай теперь. Дядь Сань, как там дядька, виноват я до самой смерти перед ним, но ничего не мог поделать, такие условия были. Ты бы осторожненько как-нибудь подготовил, что ли, его к известию, а? А наша «Глория» как?
— Вовсю, Денчик, мечтаем Славку обратно заполучить и передать бразды. И теперь, я уверен, все получится. Но ты-то как? Ну, что это такое? — жалобно закричал он, — Неужели так и не встретимся?
— Смеешься, дядь Сань? Обязательно и, думаю, скоро. Но — извини, посадку объявили. До скорой встречи! Тете Ире привет не забудь и дядь Косте со всем его семейством! Пока!..
«А вот голос не изменился. И походка, оказывается, тоже, хоть и по кусочкам собирали…».
Захотелось немедленно повторить все звонки в Москву, такой сумасшедший азарт захватил. Но, трезво подумав, решил пока помолчать: агент, который не хочет, чтобы его расшифровывали, но пошедший на откровенность с близким человеком, должен быть в полной уверенности, что его понимают и никогда не раскроют, ради даже собственного покоя и радости…
Ночь показалась такой сказочной, что Александр Борисович решил ни на час не откладывать своего возвращения, там же свои родные люди, они верят и ждут. Это очень надо человеку — поддерживать в себе уверенность, что тебя, несмотря ни на какие беды и разочарования, обязательно ждут. И верят тебе.
Вот и Дениска наверняка позвонил для того, чтобы восстановить в своей душе эту уверенность… А Славку теперь не в Москву вызывать нужно, а лететь к нему, чтобы поддержать в тот момент, когда у него подкосятся ноги. Не от горя — от счастья. Которого, в сущности, так немного на грешной земле…
