— Можно, Борис Михайлович? — протараторила она.
— Войдите!
На секунду я оказался затертым между лоснящимся пузом Маркова (тоже немаленького дяди) и упругими буферами кобылы. От буферов пахло здоровым разогретым телом и разнотравьем. От директорской одежды исходил аромат благородной свежести, чуть с кислинкой.
— Спасибо, — тепло улыбнулся кобыле господин Марков, и дверь за нами закрылась. — Прошу вас, Илья.
Я присел к директорскому столу, огромному антикварному динозавру благородного черного цвета. Надо полагать, мореный дуб или что-то в этом роде. Борис Михайлович, одетый в поношенный сюртук с фиолетовой бархатной жилеткой, казался прилетевшим из девятнадцатого века путешественником во времени. Ветхий трон с плюшевой обивкой, служивший директорским креслом, был едва ли не древнее письменного стола. Когда Марков угнездился на своем месте, я понял, что именно так и должен выглядеть настоящий путешественник во времени. Сел на свой аппарат и единым росчерком пера перенесся в двадцать первый век.
— Полагаю, разговор будет предметным? — скользнул Марков глазами по свертку, который я поместил на краю стола.
Ничто в его внешности не напоминало о недавно пережитой трагедии. Да, сын погиб, но чувства есть чувства, а дело есть дело.
— Именно так. — Я принялся распутывать бечевку. Взгляд господина Маркова остановился на перстне ас-Сабаха. — Вот, что я хотел вам предло жить.
Развернув газету, я подал Борису Михайловичу блюдо. Глаза Маркова забегали по перстню, блюду и браслету, открывшемуся из-под рукава куртки. Директор принял товар, четким профессиональным жестом перевернул, осмотрел клеймо.
— Что у вас еще есть? В покер с ним играть не садись!
— Не могу сказать, что это набор... — Я полез в сумку и выложил остальное. — Но мне явно пофартило.
— Чарка с охотничьим орнаментом, угу, — оценил клеймо Марков. — Портсигары, жаль, с дарственной гравировкой... Понятно.
Он выудил из жилетного кармана ключ на цепочке и открыл сейф. Достал старинный ящичек с медными уголками. Снял крышку. В ящичке лежали разборные весы с гирьками.
В исключительных случаях, как, например, в работе с личными клиентами, Борис Михайлович производил оценку сам.
— Ложки-вилки некомплект, — напомнил он, — поэтому много не дам.
Я не торговался. В условиях назревающей войны планировалась эвакуация в отдаленную сельскую местность. Финансовые средства требовались позарез.
— Одиннадцать тысяч триста долларов, — подбил бабки на здоровенном калькуляторе Борис Михайлович. — Десятку дам валютой, остальное рублями.
— О'кей, — сказал я.
— Быть может, заодно вы хотите реализовать этот перстень и браслет? — невинным тоном поинтересовался Марков.
— Спасибо, хочу оставить их у себя, — я скорчил наивную мину и застенчиво улыбнулся.
— Мы могли бы обсудить условия сделки, очень выгодные для вас.
«Интересно, он для себя старается или для рыцарского ордена? — Я догадался, что Марков понял, какие украшения увидел на моей руке. — Ну, уж себя он при любом раскладе не обидит. Сказать ему о кинжале?»
— Я категорически не хочу расставаться с дорогими моему сердцу вещами. Они — большая ценность, — я прижал руку к сердцу.
Марков с пониманием проследил за жестом. Он был очень проницательный человек.
— Да, у меня весь комплект, — признался я и ненадолго вытащил из внутреннего кармана кинжал, с которым теперь не расставался. — Вот он.
Карты были розданы, прикуп взят, настало время вскрываться.
— С утра приезжали испанцы, Хорхе Эррара и охрана, интересовались вами, Илья, — сообщил Борис Михайлович. — Вы что-то с ними не поделили?
Получается, не зря меня колбасило после ванны: ехать — не ехать. В битве с демоном-искусителем победил ангел-хранитель.
— Мы не поделили вещи Хасана ас-Сабаха. Из-за них меня вчера пытались убить. Те самые испанцы, по команде господина Эррары.
— Эти вещи приносят несчастье. — Борис Михайлович помрачнел. — Продайте их или избавьтесь другим путем.
Интересно, каким мог быть другой путь? Принести в дар ордену Алькантара?
— Нет, — выяснять я не стал. — Теперь это дело чести. Предметы испанцам не достанутся.
— Вам решать, — подытожил разговор Марков. Деньги перекочевали ко мне в карман, а золото и весы были спрятаны под замок.
— Вы все же подумайте насчет этих предметов, — сказал на прощание Борис Михайлович. Оставить их себе — дьявольское искушение. Это не те вещи, которыми может владеть один человек.
— Сатана никогда не сможет победить человека, — сон, похоже, мне удался, — потому что челорек всегда может одолеть Сатану.
— Надеюсь, — Борис Михайлович слегка опешил. — И все же, Илья, могу подыскать вам другого покупателя. Мир белых людей одними испанцами не ограничивается.
— Мир вообще не ограничивается одними белыми людьми, — заметил я на прощанье, но развивать свою мысль не стал.
Теперь, когда меня искали, передвигаться по городу стало стремновато. Испанцы времени не теряли. Вот и Маркова навестили, догадались, наверное, кому я хабор поволоку. Надо полагать, рыцари попросили Бориса Михайловича сообщить, если беглец появится. Но, вот тут я был уверен, мяч влетел не в те ворота. Какой купец своими руками зарежет курицу, несущую золотые яйца? В прямом смысле золотые, в прямом смысле несущую: прямо в лавку! Нет, ребята, я — редкая птица. У директора магазина антиквариата частнособственнические, барыжные интересы обязательно победят интересы общественные. Особенно если общество тайное и причастное к смерти единственного сына.
Марков не донесет, и все же... Оставался фактор случайности. Вероятность застрять в пробке бок о бок с машиной Алькантары была невелика, но исключать ее тоже не следовало. Жизнь любит делать подлости.
Поэтому к Славе я ехал с оглядкой. К себе домой без корефана я решил не возвращаться. Если рыцари посетили Бориса Михайловича, стоило бояться засады возле собственного подъезда. В квартиру ко мне Эррара не вломится, кишка у испанца тонка, позвонит в дверь, подождет да отвалит. И будет караулить во дворе.
Оставалось только надеяться, что наемные бандиты у петербургского филиала Алькантары закончились. В противном же случае меня с корефаном ждет вооруженная засада готовых на все отморозков. Хотя почему там? Что, если испанцы выставили наблюдение утром, но во дворе перехватить не успели, а в магазине поднимать шум побоялись и теперь колесят за мной по улицам, подыскивая удобный для нападения момент?
Я прибавил газку, пару раз грубо нарушил правила дорожного движения, но обнаружить «хвост» не сумел. Занервничал и завертел головой по сторонам. И увидел такое, отчего едва не впилился в бампер идущего впереди «мерседеса».
По тротуару, сунув руки в карманы поносного цвета ветровки, с видом величайшей покорности судьбе брел куда-то по своим делам подлый стукач Леша Есиков!
Поспешно давя на тормоз, чтобы не стукнуть «мерин», я быстро включил правый поворотник, но сзади
