заработать куда больше, не расставаясь с дорогими сердцу реликвиями.
— Сколько вы хотите? — Боюсь, что сделка не состоится.
— Почему? — искренне удивился сеньор де Мегиддельяр. Он приготовился торговаться, а получил решительный отказ.
— События последних дней вынудили меня прийти к мысли, что вы поступаете со своими работниками как с использованными упаковками, — я старался выражаться максимально корректно. — Господин Эррара нас едва не убил.
— Илья Игоревич, вы его неправильно поняли...
— Что он вам об этом рассказал? — У меня возникли сильные подозрения, что Эррара исказил события в своем отчете.
— Вряд ли следует обсуждать это по телефону, — напомнил освоившийся в полицейском государстве приор.
— Извините, но встречаться с вами я теперь боюсь. Потому что первым словом, которое произнес Эррара, увидев нас позавчера, было «фуэго». Увидел и скомандовал: «Фуэго! После этого нам пришлось обороняться.
— Господин Эррара совершил ошибку, — сказал де Мегиддельяр. Я чувствовал, как старику нелегко даются скользкие переговоры. — Мы можем встретиться с вами наедине и обсудить цену. Эррара не будет присутствовать, только вы и я. Приезжайте вдвоем, встретимся, где хотите.
Я поднял руку и полюбовался на украшения. Старое золото, старые полированные камни. Огранки восточные мастера то ли не знали в то время... То ли не захотели отнимать у камня лишнее. Камни были живые. И предметы тоже.
— Предметы не продаются! — неожиданно резко отрубил я. — Не стоит тратить время, сеньор де Ме гиддельяр. И отзовите Эррару, пусть меня не ищет. Найдет — ему же хуже будет. Я все сказал!
Большой палец сам надавил на кнопку. Связь прервалась.
Достаточно, поговорили! Меня разобрала злость. Глупые испанцы, заигравшиеся в рыцарей! Решили, что все можно в отсталой стране? Напрасно! Это не отсталая страна, и здесь можно далеко не все. Даже если будешь платить направо и налево. Тут не все продается. И не все имеет цену!
В ярости я пнул упавшие джинсы. Они отлетели в угол, жалобно звякнув пряжкой.
Босиком я прошлепал в прихожую, выхватил из куртки кинжал, вытащил из ножен. Лезвие тускло блеснуло на солнце, пробившемся из окна кухни. — Хрен вам! — процедил я сквозь зубы.
Это было окончательное решение. Предметы испанцам не достанутся. Они должны быть моими.
Перейдя на кухню, я полюбовался на клинок. Сталь заметно посветлела. Отмылась, что ли? Или состав такой, что патинирование от перемены влажности пропадает? Я не сильно разбирался в металлургии, но казалось, что от контактов с воздухом и водой пленка окислов должна уплотняться, а клинок темнеть. На деле происходило обратное. Я осмотрел режущую кромку, кинжал был относительно острый. Скрести лезвие точильным камнем было бы кощунством. Все-таки реликвия!
Впрочем, чтобы заколоть Лося и прирезать бандитов, кинжал оказался достаточно острым. Я полюбовался, как он удобно сидит в руке, усмехнулся и убрал его в ножны.
Последнее дело продавать вещи ас-Сабаха потомкам крестоносцев! Если рыцари Алькантары хотят их получить, пусть добудут в бою. Позавчера предательски напасть на нас, убить и отнять предметы у них не вышло, но можно попробовать снова. Эррара мне задолжал, и долг с него я хотел получить только кровью.
Исмаилиты со мной уже повоевали. Пришел черед католиков. Они тоже получат свое.
Я чувствовал себя настоящим жителем страны, лежащей на стыке Азии и Европы. Я понял, что придется вести войну на два фронта.
На лестничной площадке возле моей квартиры витал остаток аромата Эррары, пряный и чуть сладковатый, напоминающий о накаленных солнцем каменистых тропах Андалусии. Во всяком случае на такие ассоциации наводил запах его одеколона.
— Не так давно здесь был кабальеро, — сообщил я.
— Как узнал?
— Почуял.
— Че, думаешь, крутится где-нибудь поблизости? — шепотом спросил Слава.
— Запросто.
Мы развернулись и, не сговариваясь, двинулись к лифту. Поднялись на последний этаж. На чердаке достали из тайника ТТ и ПМ. В «Макарове» оставалось два патрона, но все же лучше, чем ничего. «Скорпион» был пустой, а таскать под курткой АКМС «афганец» не решился. Проверив оружие, вернулись на исходную.
Дверь я открыл осторожно, будто она была заминирована. Прислушался. Принюхался. Рыцарями не пахло, и мы вошли.
Золото оказалось нетронутым. То ли у Алькантары мастера отмычек закончились вместе с Енотом, то ли испанцы побоялись сигнализации, но в жилище не полезли. Мы уложили золото в две прочные спортивные сумки и покинули холостяцкую нору. Решено было разделить добычу во избежание досадной утраты сразу всего рыжья. Мало ли что может случиться. Засада ждала во дворе.
— Стоять, госопода! — звучно скомандовал Эррара, когда мы, нагруженные сумками, подошли к «гольфу».
Картинно держа на вытянутой руке «дезерт игл», комтур приблизился к нам. С обеих сторон бежали помощники — трое неизвестных мне рыцарей. Очевидно, испанцы выставили снаружи наблюдательный пост, который доложил о нашем появлении, а пока мы возились в квартире, подъехала зондеркоманда.
— Что это значит? — ледяным голосом осведо мился я, опуская сумку на землю.
Почему-то я не был ни удивлен, ни напуган. Нас подловили. Неумело и долго искали весь вчерашний день, потом у де Мегиддельяра закончилось терпение, он позвонил сам, но не договорился. А вот теперь бездарным помощникам улыбнулось счастье. Я почувствовал, как во мне закипает ярость.
— Потрудитесь объяснить свое вздорное поведе ние, сеньор cabron!
Фраза вылетела из моих губ, как плевок. Сама по себе. Неожиданно для всех, включая Славу. Даже здоровяк, единственный качок в этой компании, подошедший ко мне вплотную, чтобы забрать предметы, удивился и притормозил. Наверное, под прицелом мы казались испанцам неопасными.
В ту же секунду кулак другана врезался в челюсть здоровяка. Качок мотнул головой, ноги его заплелись, и он повалился как куль. Слава в это время схватил ближайшего к нему рыцаря за цыплячью грудь, треснул лбом в переносицу и развернул обмякшее тело. Прижал его к себе, обхватив за шею сгибом левой руки, и прицелился в Эррару поверх плеча заложника.
— Стой, мудак! — сказал «афганец».
Эррара нерешительно навел пистолет на меня, передумал, прицелился Славе в голову, торчащую над хилым испанцем. Третий подручный, по виду типичный клерк, замешкался, испуганно поглядывая на своего командира. Я быстро отступил вбок и оказался прикрыт его корпусом. ТТ тут же перекочевал из-за пояса в руку.
— Стой на месте! — приказал я клерку. Тот вытаращился на меня и застыл.
Качок заворочался на земле, встал на карачки и помотал головой. Разглядев и уяснив ситуацию, он тяжело опустился на зад и остался сидеть, угрюмо поглядывая на нас снизу вверх.
Ситуация была гнилая. Убить людей в своем дворе при неизбежных средь бела дня свидетелях значило до конца дней скрываться от закона.
— За мокруху срока давности нет, — громко предупредил я корефана. — Не шмаляй, попробуем краями разойтись.
— Не ссы, все будет ништяк, — отозвался «афганец».
Не знаю, уяснил ли что-нибудь Эррара из нашего диалога, его лица я не видел, но рыцарь-клерк заметно растерялся. Судя по тому, как он напряженно вслушивался, русский язык знал. Только сейчас он почему-то ничего не понимал. Мне впервые в жизни пригодилась феня.
