— Как? Я думал, вы знаете. Вы спрашиваете серьезно? Мой лондонский друг говорил мне, будто вашим знакомым известно, что вы всегда и всюду теряете вещи. Вы хотите сказать, что вы не знаете? Хотел бы я повстречаться с вами несколько лет назад…
Однако ужасный смысл, заключавшийся в словах старика, дошел наконец до Престайна. Он медленно, неровно, чувствуя тошноту в желудке опустился на край кресла. Облизал губы.
— Я… я! — он затряс головой. — Нет! Вы ошибаетесь! Это не я!
— А как еще вы можете это объяснить?
Престайн уставился на Маклина, мысленно взывая о спасении от этой внезапно обрушившейся на него вины.
— Я ни при чем! Фрицци не вещь, она не карандаш, не книжка, не скрепка! Она девушка…
— И ты заставил ее исчезнуть!
В это время послышался тихий стук в дверь и хрипловатый голос произнес:
— Боб? Это я, Фердитта. Откройте дверь.
Глава 3
— Нам надо немедленно уходить! — Маклин схватил Престайна за руку и потащил было к окну.
Престайн вырвался. Он был еще более озадачен ужасным предположением, которое обрушил на него Маклин, нежели явным страхом и неприязнью того к графине.
— Да почему? — вопросил Престайн. — С какой стати?
— Потому, что запертая дверь ее никак не удержит с ее тругами! Они будут здесь и заарканят вас, словно каплуна для жаркого. Идем, парень!
— Я не об этом! С какой стати исчезновение Фрицци должно было произойти по моей вине? Почему? Что я такого сделал?
— Да ты сам знаешь это, Престайн! Знаешь! А графиня воспользуется тобой ради своих черных целей! Идем, мальчик — у тебя против нее нет ни одного шанса!
Раскаяние, упрямство и внезапно проснувшаяся кровожадность боролись в душе Престайна. После всего, что он пережил, ему хотелось наносить удары, выместить на ком-то собственное чувство вины.
— Боб! — промурлыкал голос графини из-за закрытой двери. Ручка повернулась и дрогнула. — Боб! Вы же сказали, что дверь будет открыта! Отоприте же ее, будьте хорошим мальчиком. Все его называют сегодня мальчиком. Престайна это злило. Мелочь, но именно она переполнила чашу его терпения. Слишком ясно она показывала, как смотрят на него эти двое. Он просто пешка в их непонятных играх.
— Дверь останется на замке, — сообщил он Маклину. — А вы ступайте через окно — в одиночку. Я ложусь спать.
— Вы идиот, — Маклин приподнял свою трость. Он бросил взгляд на дверь, блеснув темными глазами. Дверь сотрясалась теперь куда сильней, чем могла бы от прикосновения хрупкой ручки обходительной молодой графини. С той стороны применяли силу.
— Только послушай! — бросил Маклин. — Если труги доберутся до тебя, ты…
— Труги! — воскликнул Престайн с ядовитым сарказмом. — И про них толковать вы тоже никак не перестанете!
— Могу и перестать. Но в любую минуту они могут оказаться здесь, чтобы самим тебе представиться. Дверь издала глухой стон — замок и петли сопротивлялись нажиму. Графиня больше не заговаривала. Конечно, теперь она уже знала, что он от нее заперся, и усилия, прилагаемые, чтобы открыть дверь говорили красноречивее, чем любые слова. Внезапно Престайн почувствовал страх.
Труги?
Он посмотрел на Маклина, стоявшего теперь, опершись на палку и разглядывавшего Престайна из- под нахмуренных бровей.
— Ну, Боб? Я-то не собираюсь здесь долго околачиваться, чтобы мило приветствовать чудовищ, которых Монтеварчи держит за любимых питомцев! Если ты со мной не идешь, мне придется принять меры, чтобы тобой не воспользовалась противная сторона.
Престайн издал дребезжащий смешок — смешок изумления.
— Вы хотите сказать, что вы убьете меня? Ну, валяйте, Маклин.
— Я не хочу убивать вас, Боб. Вы слишком большая ценность. Я просто заморожу часть вашего мозга, разрушив ваш мыслительный аппарат. Это славный трюк…
— Обождите минутку! — Престайн поднял руку защитным жестом. — Все происходит так быстро! Вы мне говорите то, намекаете на другое. Я хочу найти Фрицци, а вы делаете ужасное предположение, будто она исчезла по моей вине. Вы заявляете, будто у меня есть какая-то сила и что вы с графиней боретесь за обладание ею — то есть мною. С какой же стати вы ожидаете, чтобы я все это переварил за каких-то несколько секунд?
— С моей точки зрения, все здесь очень просто и ясно.
Если вы хотите остаться в живых и приносить какую-то пользу этому миру, Боб, то вы должны думать быстро. Конечно, вы обладаете силой, заставляющей вещи исчезать: вы занимаетесь этим всю вашу жизнь.
Дверь затряслась и ручка с надсадным скрипом вывернулась вверх под углом.
— Они будут здесь через минуту. Эти труги дюжие ребята — и злющие!
— Так значит, эта сила?..
— О да. Вы поняли. Мой друг рассказал мне достаточно, чтобы я тотчас признал в вас Открывающего врата, или Привратника. Куда, как по-вашему, вы отсылали свои скрепки, резинки и прочую мелочь, которую вечно теряли?
— То есть как это — куда? Я их просто терял, вот и все.
— О нет, Боб. Они ведь куда-то девались. И вот, поскольку вы, должно быть, пересекли в нужное время узловую точку, вы Провели во врата мисс Апджон. Вы ее отослали, Боб. Я хочу помочь вам ее вернуть, но только не в том случае, если вы намерены околачиваться здесь и лизать руки Монтеварчи с ее тругами. Ну нет! Скорее я вас сотру!
К Престайн на миг вернулось первоначальное впечатление от Дэвида Маклина — человека, излучающего добрый юмор и гипнотическое обаяние. Приняв однажды в процессе действий решение, Маклин выполнял его с удовольствием. Одно это говорило само за себя, так как Маклин, казалось, не мог бы получать удовольствие от действий, наносящих кому-либо вред. По крайней мере, в этом пытался убедить себя Престайн, колеблющийся, напуганный и до смерти уставший.
— Ну что ж… — пробормотал он, силясь найти в голове хоть одну связную мысль.
От двери донесся треск ломающегося дерева. Оба собеседника резко обернулись на звук. Из дверной панели им мерзко ухмылялось блестящее лезвие топора. У них на глазах лезвие исчезло и появилось вновь с тем же громким хрустом, распарывая и ломая древесину. Топор поерзал в разломе и исчез, извлеченный для очередного удара.
— Разве обычно графини ходят в гости посреди ночи, — мягко проговорил Дэвид Маклин, — взламывая двери топором?
— Может быть, вы и правы, — усталость навалилась на Престайна, придавив его неуверенностью и страхом. — Так и быть. Я иду с вами. Но я хочу…
— Конечно, парень, конечно. Ты хочешь узнать, как обстоят дела, и я тебе все расскажу. Но сейчас мы улепетываем. Маклин поднял на окне штору и распахнул раму. С ловкостью воробья он вспрыгнул на подоконник, затем с улыбкой обернулся к Престайну.
— Лестница на месте. Пошли.
До этого момента Престайн не задумывался, как Маклин собирается уходить через окно. Выглянув наружу, между тем как дверь сотрясалась под новыми ударами топора, он увидел длинную лестницу, установленную на балконе тремя этажами ниже. У подножия лестницы стояла темная фигура и Престайн различил белый треугольник запрокинутого лица. Маклин начал спускаться по лестнице; его плащ и шляпа трепетали на ночном ветру.
