Атмосфера на разгрузочной площадке музея была настолько накалена подавляемым волнением, что им заразился даже водитель грузовика — человек, о невозмутимости которого слагались легенды. Он вынул из кармана ключи с видом фокусника, вытаскивающего кролика из своей шляпы, и распахнул двери грузовика эффектно, с размахом, добавившим к его действиям звуки фанфарного аккорда.
Фанерный упаковочный ящик, обвязанный стальной лентой, ничем не отличался от других ящиков, что годами доставлялись в Королевский музей Онтарио, но отдел египтологии почти в полном составе собрался у грузового пандуса, хотя ни у одного из сотрудников не имелось веских причин здесь находиться. Восторженную улыбку на лице доктора Ракса можно было сравнить, наверное, с умилением Божьей Матери в Вифлееме.
Обычно лаборанты не разгружали машин. Однако эту, разумеется, они разгрузили. И как сильно ни жаждал доктор Ракс собственноручно внести ящик наверх, в лабораторный зал, где определили место для саркофага, он позволил сделать это своим молодым сотрудникам.
— Приветствуем героя-победителя!
Доктор Рэйчел Шейн — помощник хранителя — подошла к нему и встала рядом.
— С возвращением, Илайджа. Вы выглядите слегка утомленным.
— Я плохо спал, — признался Ракс, потирая глаза, действительно окаймленные красными кругами.
— Нечистая совесть?
Доктор фыркнул, понимая, что коллега поддразнивает его.
— Скажете тоже! Однако ночью меня мучил странный кошмар: как будто я связан по рукам и ногам и меня кто-то душит.
— Быть может, вы одержимы темными силами? — Женщина кивнула в сторону ящика.
— Скорее, совет директоров таким образом пытался вступить со мной в контакт. — Оглянувшись кругом, он уставился на своих подчиненных. — Неужели вы не можете найти себе более полезного занятия, чем глазеть на то, как ящик спускают с грузовика?
Один новенький студент-дипломник выглядел почему-то слегка обеспокоенным; остальные весело усмехались, но все дружно покачали головами.
Доктор Ракс рассмеялся вместе с ними — просто не мог удержаться. Он был изнурен и сильно нуждался в чем-нибудь более существенном, чем кофе и нехитрая закуска, которую они поглощали на каждой остановке по пути из Галифакса в Торонто, но при этом никогда в жизни не испытывал подобного восторга. Новый артефакт был способен поместить Королевский музей Онтарио, и до сего дня пользовавшийся немалым уважением в международных кругах, на почетное место в научной карте мира, и все присутствующие это отлично понимали.
— Как бы мне ни хотелось верить, что все это волнение вызвано моим возвращением, я чертовски хорошо знаю, в чем тут дело, — изрек доктор Ракс. Никто даже и не пытался протестовать. — А поскольку вы сами можете убедиться, что смотреть здесь не на что, не будет ли лучше, если мы вернемся в лабораторный зал, где за нашими восторженными ужимками и прыжками будут наблюдать только коллеги?
Стоявшая позади него доктор Шейн кивком головы выразила молчаливое одобрение предложению шефа.
С трудом оторвав восторженные взгляды от вожделенного ящика, сотрудники вняли-таки призыву шефа. Разгрузочная площадка опустела.
— Полагаю, весь музей уже знает, что мы заполучили? — спросил доктор Ракс, когда вместе с доктором Шейн последовал за лаборантами, тащившими ящик к грузовому лифту.
Рэйчел Шейн покачала головой.
— Как ни удивительно, учитывая скорость, с которой распространяются сплетни в нашем серпентарии, этого не произошло. Все наши вели себя крайне сдержанно. — Ее темные брови нахмурились. — На всякий случай...
«На всякий случай, если ящик окажется пуст, чем меньше народу узнает об этом, тем меньше пострадает наша профессиональная репутация. Уже в течение нескольких десятилетий не удавалось найти новую мумию».
Ракс предпочел игнорировать подтекст слов коллеги.
— Так Ван Торн ничего еще не знает?
В то время как сотрудники отдела египтологии совершенно не завидовали тому, что отделу Дальнего Востока предоставили прекрасные помещения в только что отремонтированном крыле здания, все они с неприязнью относились к высокомерию его хранителя, глядевшего на них свысока, как представитель науки «более-древней-чем-ваша».
— Если он знает, — подчеркнуто произнесла доктор Шейн, — то услышал это не от нас.
Оба египтолога обернулись к лаборантам — не к ним в частности, но как бы ко всему музею в целом.
Слегка прикасаясь к верхней части ящика, молоденькая лаборантка привстала на цыпочки.
— Ну, от нас он об этом точно не услышал. Уж не после того, как обвинил нас, будто мы виновны в трещине на том фарфоровом Будде, а трещину-то эту и в микроскоп не разглядеть.
Ее товарищ сопроводил слова девушки утвердительным бурчанием.
Грузовой лифт остановился на пятом этаже, двери распахнулись, и доктор Ван Торн шагнул им навстречу, сияя подчеркнуто дружелюбной улыбкой.
— Итак, вы возвратились из командировки, Илайджа. Нашли что-нибудь интересное?
Доктор Ракс слегка раздвинул губы в подобии улыбки.
— Довольно обычные предметы, Алекс.
Проворно уступив дорогу лаборантам, перетаскивавшим ящик из лифта, доктор Ван Торн похлопал по деревянной стенке, изобразив нечто вроде беззаботного благословения.
— Ах, конечно, — промурлыкал он. — Очередная груда керамических черепков, готов поспорить!
— Что-то в этом роде. — Улыбка доктора Ракса слегка обнажила зубы.
Доктор Шейн поспешно подхватила его под руку и потащила в холл.
— Мы только что получили нового Будду, — успел сообщить их спинам хранитель Дальнего Востока. — Второе столетие, превосходная вещица из алебастра и нефрита, и, представьте, без единого дефекта. Вы должны как-нибудь прийти и посмотреть на нее.
— Непременно, — кивнула доктор Шейн, твердо придерживая руку шефа. Только когда они оказались рядом со своей комнатой, женщина отпустила его.
— Еще один новый Будда, — пробормотал тот, потирая запястье и наблюдая за тем, как лаборанты совершают сложные маневры, пытаясь пронести ящик через двери лабораторного зала. — О каком историческом значении можно говорить? Люди все еще поклоняются Будде. Только подождите, только подождите, пока мы не вскроем этот саркофаг, тогда уж поглядим, что станется с самодовольными улыбками этих храмовых собак!
Как только двери зала с шумом захлопнулись за доктором Раксом, ответственность за сохранность саркофага наконец свалилась у него с плеч. Предстояла еще масса работы, как и множество неожиданных неприятностей, но путешествие, по крайней мере, закончилось благополучно. Он чувствовал себя современным Анубисом, сопровождающим мертвого в вечную жизнь, в подземное царство, и удивлялся, как древнее божество ухитрялось переносить столь изнурительное бремя.
Он положил обе руки на ящик, ощущая сквозь дерево и упаковку, сквозь камень и все внутреннее содержимое саркофага, скрытое под камнем тело, хранящееся в его сердцевине.
— Мы уже приехали, — произнес он тихо. — Добро пожаловать домой.
