– Поглядите на нее! Поглядите, что вы наделали!
Фрэнси испугалась, когда поняла, что Констанс не шевелится. Она лежала на полу, головой в луже крови.
Вербурга заговорила прежде, чем кто-нибудь успел задать хоть один вопрос.
– Это не страшно. Уши всегда сильно кровоточат.
– Ник, не держи меня! – приказала Фрэнси. – Ты не имеешь права вмешиваться в мои дела!
– Не имею. – Однако он не отпускал ее. – Вы хотите, чтобы я позволил вам до смерти забить вашу дочь?
Наконец и до Фрэнси что-то дошло. У него самого была дочь, которую он растил без матери, и она поняла, что должна быть с ним поосторожнее.
Констанс потихоньку приходила в себя, и Вербурга уложила ее на кровать, но она опять потеряла сознание и лишь тихонько стонала. Однако Фрэнси ничего не хотела понимать. Она вбила себе в голову, что Констанс сама виновата, и больше ничего не желала слушать.
– Констанс должна обвенчаться с Ричардом Лэтамом!
– Фрэнси…
– Нет, Ник, больше ни слова! Все будет в порядке. Я обещаю.
Фрэнси заставила себя говорить спокойно и повернулась так, чтобы видеть лицо Ника. Его широкие плечи в алом дублете по случаю свадьбы поникли.
– Подумайте, Фрэнси. Я…
Она прижала палец к его губам.
– Молчи, Ник! Пожалуйста. Ничего нельзя изменить.
Она попыталась вырваться из его рук и нахмурилась, заметив, как, держась за голову, на них смотрит незваная гостья, словно видит их в первый раз.
– Ей нужна помощь, – проговорил Ник, недовольный собой за проявленную заботу.
Он подошел к Томазине.
Констанс жадно пила из кубка, который ей подала Вербурга, потом выронила его и безвольно прислонилась к плечу старухи.
От визгливого голоса Фрэнси все вздрогнули.
– Вербурга,
Вербурга вытерла кровь с шеи Констанс и спокойно встретила подозрительный взгляд Фрэнси.
– Вино из мандрагоры, – сказала Вербурга и торопливо пояснила, удивив всех. – Оно ее успокоит.
– Успокоит?! Сумасшедшая старуха! Да она теперь проспит несколько часов! Сейчас же подними ее и одень! У нас нет времени!
Ну и учудила старуха! О чем она только думала? Ведь сказано же, что стоит всего-навсего показать женщине корень мандрагоры, чтобы она понесла. При мысли о том, что Констанс родит Ричарду Лэтаму сына или дочь, Фрэнси вздрогнула.
Томазина сбросила с себя руку Ника и посмотрела на Фрэнси, но в глазах у нее опять помутилось, и она поднесла руку к затылку.
– У Томазины шишка величиной с конский каштан, – заявил Ник.
Томазина смотрела на Фрэнси, и слезы текли по ее лицу. Дрожащим голосом она произнесла слова, которые услышали все в комнате:
–
8
У Томазины немилосердно болела голова. К тому же ее еще тошнило, стоило ей повернуть или наклонить голову. И она бы не удивилась, если бы сквозь слезы увидела распростертую на камнях Лавинию.
Ничего не понимая, она смотрела на деревянный пол и на ковер. Прошлое и настоящее смешались в ее сознании. Потом кто-то взял ее за руку и, прижав к себе, повел из комнаты.
Они уже почти добрались до входной двери, когда Томазина поняла, что рядом с ней Ник. Он нежно и в то же время твердо поддерживал ее под руку. Другой рукой он держал ее за талию, отчего Томазине стало жалко себя.
«Слишком поздно. Я не должна искать какого-то особого смысла в его нежности.» Ник Кэрриер добр со всеми. Это не значит, что он переменил свое отношение к ней. Он никогда ее не полюбит, потому что никогда не простит ее мать.
В своей комнате она попыталась высвободиться, но Ник не отпустил ее. Он даже погладил ее по голове, чем очень ее удивил. Она посмотрела на него сквозь ресницы. У него было озабоченное лицо.
– Ник!
Он торопливо отступил от нее и повернулся к ней спиной, чтобы намочить тряпку в холодной воде.
